Тепло и нега растекались по всем клеточкам, как пена от мочалки.

Ли вылила на Сеньора полный кувшин воды.

Что она с ним творила! Он хотел бы схватить и унести ее в постель, сейчас же, немедленно! Но она увернулась.

На губах ее играла улыбка, а в глазах застыло странное выражение — она обежала глазами его фигуру:

— Вы очень красивый мужчина, монсеньор. Думаю, что теперь мы квиты.

Не успел он опомниться, как она уже опустила рукава рубашки и выскользнула из двери, оставив его в остывающей ванне.

На входной двери щелкнул замок.

Что же это такое? Утонченная пытка?

— Ли! Боже мой! Какая же ты дрянь!

Тело его горело и болело. Ему пришла в голову отчаянная мысль — одеться и ринуться вслед за ней. Но тогда каким же ничтожеством он будет выглядеть в ее глазах?

— Чего же тебе надо?

Ответа не было.

Он сел на край ванны, подняв столб брызг, закрыл лицо руками.

— Вот и все, — сказал он себе. — Кончилось, не начавшись.

Потом он стоял перед зеркалом и смотрел на свое отражение. На нем жилет из зеленого шелка, отделанный серебряной тесьмой; бархатный камзол цвета бронзы. Его одеяние оттеняло яркую рыжину волос. Поэтому он не стал их пудрить. Он старался убедить себя, что выглядит превосходно.

Немо нехотя выбрался из угла и подошел, поджав хвост. Эс-Ти присел перед ним и приободрил, потрепав по шерсти.

Когда они спустились в трактир, хозяин улыбнулся из-за стойки:

— Миссис Мейтланд вас ждет, — сказал он, указав рукой на небольшую дверь.

Эс-Ти открыл дверь и в уютной комнате у камина увидел молодую женщину с книгой в руках. Он едва узнал Ли. Она улыбнулась. В волосах у нее красовался цветок. Ли встала, вежливо поклонилась, раскрыла веер и смотрела из-за него, приподняв брови.

Она хлопнула веером и протянула руку. Он позволил ей покрасоваться, а себе полюбоваться ею. Затем отпустил ее руку, повернулся и вышел из трактира, не говоря ни слова.

Он мчался верхом подзвездным небом на лошади, только что уведенной со двора трактира. Ветер бил в лицо, глаза слезились.

Ему было все равно, куда ехать. Дьявол вселился в него — тот давний знакомец, толкавший его всегда к самым рискованным действиям — на острие ножа. Он скакал, охваченный яростью. Мчался, пытаясь убежать от себя, от душившей его муки. Он не стал слушать криков, раздавшихся ему вслед. Отбросил в сторону правила приличия, хотел исчезнуть во тьме, простиравшейся перед ним.

Рядом скакала тень — то укорачиваясь, то удлиняясь. Немо бежал не отставая. По счастью, он теперь не подвержен приступам головокружения. Его послушное тело легко вспоминало приемы верховой езды, естественной для него как дыхание.

Бешеная скачка охлаждала бушевавшую в нем ярость, и вскоре он почувствовал облегчение.

Неожиданно во тьме вспыхнули огоньки. Эс-Ти попридержал лошадь, чтобы вглядеться в даль. Огоньки, сливаясь и мерцая, увеличивались. Даже сквозь шумное дыхание лошади стали слышны приближающиеся звуки — топот копыт, скрип колес.

Навстречу приближалась карета. Немо исчез бесшумно, словно тень. Эс-Ти почувствовал, как глубоко вздохнула его лошадь, готовая заржать в радостном приветствии. Ударом ноги он заставил ее сойти с дороги.

Когда фонарь кареты приблизился, Эс-Ти не мог удержаться от разбойничьей радости. Он возвышался над темной дорогой, по которой катила беззащитная, никем не сопровождаемая карета. Его месторасположение было прекрасным: он все хорошо видел, оставаясь для путников незримым.

Эс-Ти вытащил шпагу, повернул лошадь к дороге и, склонившись низко над ней и плотно сжав свободной рукой ее морду, чтобы подавить ржание, начал приближаться к карете.

Вот две передние лошади, почуяв его приближение, стали нервно раздувать ноздри, но шоры не давали им возможности увидеть, что происходит. Кучер попытался их успокоить.

— Стойте! — крикнул Эс-Ти, спускаясь по откосу. — Стойте! — Он поднял шпагу и ударил ею по фонарю. Стекло вылетело, свет погас.

Кучер громко закричал. Эс-Ти ухватился за дверцу кареты, с трудом сдерживая свою лошадь, которая испуганно рвалась прочь. Сейчас все зависело от того, как его поймет и послушается лошадь. Его усилия увенчались успехом. Она успокоилась и встала как вкопанная. В этот момент со страшным свистом на голову и руки Эс-Ти обрушился кнут кучера. Он чуть не взвыл от боли и почувствовал, как ему стянуло кнутом запястья. Его тело мгновенно отозвалось на удар: резкий рывок — и кнут полетел в темноту.

— Стой! Мой пистолет заряжен! — Он дернул поводья, и лошадь приблизилась к упряжке.

Плотная тьма мешала разоблачить его хитрость. Внутри кареты кто-то неосторожно зажег свечу, и этого света хватило разглядеть кучера на козлах и фигуру лакея на запятках.

Наступила тишина.

— Не двигайтесь! — крикнул Эс-Ти. — Спускайся на землю! — приказал он кучеру. Кучер медленно отпустил вожжи и подчинился приказу. — Залезай внутрь, в карету. Ты тоже, — велел он лакею.

Из кареты донеслось сдавленное рыдание. Когда кучер открывал дверцу, Эс-Ти разглядел бледного господина средних лет, пожилую даму и девушку. Свечу задуло.

— Зажгите свечу. Я не хочу убивать ваших слуг.

Рыдания усилились. Свеча осветила внутренность кареты. Совершенно очевидно, что семья возвращалась с какого-то вечернего приема. На запястьях и шее девушки сверкали и переливались в мерцании огня бриллианты. Огромная рубиновая булавка красовалась в галстуке господина. У его жены в волосах посверкивали рубины, рубиновое ожерелье охватывало ее полную шею.

Эс-Ти собирался их отпустить, раскаиваясь в душе, что напугал почтенное семейство. Не такой уж он конченый разбойник. Но его намерения не были известны молодой особе, и она продолжала бурно рыдать. «А Ли никогда не плакала», — неожиданно подумал он и почувствовал ожесточение.

— Дайте мне ваши бриллианты, — сказал он рыдающей девушке.

Она замотала головой в знак несогласия.

— Заберите у нее бриллианты, — сказал он кучеру. — Снимите ожерелье.

— Нет! — закричала девушка. — Вор! Отвратительный вор!

— Отдай бриллианты, Джейн, — произнесла пожилая женщина. Она тронула рукой свое собственное ожерелье. — Бога ради, пусть возьмет все наши драгоценности. Это всего лишь камни!

— Мне нужны лишь бриллианты, мэм. Рубины можете оставить. Мне нравится ваша мудрость.

— Вы хотите забрать мои бриллианты? — воскликнула в ужасе девушка. — Но это бесчестно!

— Неужели вам так трудно с ними расстаться, мисс? Это подарок? Может быть, память о любимом?

— Да! Пожалейте меня!