почти пусто — всего несколько решительных ранних пташек отправились за покупками до начала утренней суеты, однако он себя чувствовал так, будто оказался в битком набитом, переполненном центре города.

Стоя на своем обрыве, он чувствовал, как ноги его ласкает воздух, холодный и манящий. Он ощутил даже, как по склону покатились галька и щебень, когда этот обрыв под ним начал осыпаться.

«Вперед, — скомандовал он себе. — Это же супермаркет, ради всего святого, здесь только морковь и сельдерей, булочки с изюмом и банки с супом, это не поле боя. Иди дальше. Просто не останавливайся. Добудь то, что тебе нужно».

Он поставил коробку с диском обратно, неловко вставив его в картонную ячейку, и направился в конец прохода к задам магазина. Там он свернул, двигаясь поперек рядов стеллажей, осматривая полки в поисках намека на какие-нибудь азиатские продукты — кокосовое молоко, лапша, темные бликующие бутылки соевого соуса, — но ничего похожего на то, что он искал. Он подошел к месту, где находил их прежде, но на полке оказались одни печеные бобы и лотки с лапшой быстрого приготовления. Казалось, кто-то нарочно все поменял местами, чтобы сбить его с толку.

Он уставился на банку спагетти с сосисками и вдруг, резко выставив руку вперед, уперся в полку — такой хваткой, что металлические края впились в пальцы.

«Сосредоточься, Броуди. Сосредоточься».

Взгляд не мог сфокусироваться ни на одном стоящем перед ним на полке предмете. Все цвета и формы слились в одно. Вслепую он поковылял к другому проходу, периодически останавливаясь, когда чувствовал, что надо перевести дыхание. По какому-то странному, словно подстроенному свыше, стечению обстоятельств он вдруг обнаружил, что смотрит прямо на маленькую стеклянную бутылочку с кислой коричневой жидкостью, на этикетке у которой изображен извивающийся дракон.

Рыбный соус.

Схватив с полки, он прижал его к себе и облегченно прикрыл глаза. Переполнявшая его радость триумфа, казалось, была бы не многим больше, если бы ему одним прыжком удалось покорить Эверест. И вот он уже собирался открыть глаза и направиться к кассам в передней части магазина, как позади него раздался ужасный грохот. Бутылочка выскользнула из его потных рук, и он едва успел ее поймать в последнюю секунду, прежде чем она готова была уже разбиться об пол.

— Прости, дорогой, — весело сказала женщина, стоявшая в нескольких футах от него, — эти тележки живут своей жизнью! — и она принялась подбирать банки с побегами бамбука и водяными каштанами, которые только что сбила с полки.

Броуди едва ли обратил на нее внимание. Он, конечно же, промолчал. Все вокруг него таяло, как бы отдаляясь, и при этом оставаясь совсем близко, по коже побежали мурашки, и ему показалось, что он вот-вот задохнется.

Он повернулся и устремился по проходу. Вот и кассы, но, достигнув их, не остановился, а просто промчался мимо, продолжая сжимать в кулаке бутылочку рыбного соуса и направляясь дальше, к зияющему отверстию выхода, к солнечному свету и свежему воздуху.

Он уже почти выбрался, как вдруг на него обернулся охранник.

— Он не заплатил! — вопил голос позади него.

— Эй! — окликнул его охранник и ринулся следом.

Порывшись на бегу в заднем кармане, Броуди вытащил банкноту в двадцать фунтов и бросил ее в сторону охранника.

— Простите! — прокричал он через плечо. — Не могу ждать!.. Срочное дело!

Озадаченный охранник наклонился и, подобрав скомканную бумажку, посмотрел Броуди вслед. Но Броуди этого не видел. Он был слишком занят, пересекая безжалостный асфальт автостоянки, который, казалось, расширялся и растягивался, как все дистанции в кошмарах про преследования. Его мысли были только о том, как бы вернуться к своей машине, забраться внутрь и запереть дверь.

Глава 21

Броуди сидел в кресле, глядя на пляшущее в камине пламя, и слушал голос Анны. Когда они только начинали общаться, звонки имели больше спорадический характер, но теперь, по истечении почти двух месяцев, последние две недели их разговоры стали чаще и регулярнее.

— Я попробовала заставить себя выйти из зоны комфорта, стать более общительной. Ну, как-то открыться миру, — делилась она. — Говорят, это должно мне помочь.

Было похоже, что они с Анной преследовали схожие цели. Броуди мгновенно вспомнил тот ужас, с которым мчался по автопарковке супермаркета в Тотнесе чуть раньше на этой неделе, и почувствовал, как его с ног до головы окатило жаром. Хотелось бы, чтобы ей повезло больше.

Этим вечером он вскрыл свой двадцатифунтовый бутылек рыбного соуса и сделал то дурацкое тайское карри. Пока Броуди готовил, блюдо источало изумительный аромат, но стоило ему сесть за стол перед тарелкой пышного жасминового риса с ароматным соусом и вооружиться вилкой, как стало понятно, что съесть это не получится. Полный провал. Вкус карри теперь будет вечно напоминать ему о его позоре.

Очередной пункт, который стоило вычеркнуть из списка того, что доставляло ему удовольствие. Очередная неприятность, которую стоило избегать. Его задело, что, пока мир Анны все расширялся, его мир продолжал сужаться, норовя и вовсе исчезнуть.

— И как вы себя чувствуете? — поинтересовался он, не сумев скрыть в голосе легкий цинизм, приправленный сарказмом.

— Ох! — вот и все, что смогла из себя выдавить Анна.

В трубке послышался неясный шорох, и он представил, как она сидит за кухонным столом и кладет голову на его гладкую поверхность, ощущая лбом приятную прохладу дерева.

— Хорошо, не правда ли?

Послышалось новое шевеление, и он понял, что она поменяла положение, чтобы было удобнее разговаривать.

— Все не так ужасно, — начала она. — Не совсем. Просто… — она запнулась, подбирая нужное слово, — по-другому. А когда по-другому, это трудно. Порой утомительно, порой даже чересчур. Понимаете, что я имею в виду?

К несчастью, он понимал это даже лучше нее.

— Да.

Он услышал улыбку облегчения в ее голосе.

— Знала, что вы поймете.

Ему нравился этот звук. Легкая перемена ее тона, когда у нее получалось выразить то, что хотелось; радость от того, что удалось открыться другому и при этом встретить принятие и понимание. И ему нравилось быть частью этого процесса, даже если от него требовалось всего лишь сидеть и слушать. Но в его сжимавшейся вселенной тот факт, что он мог сделать хоть что-то положительное, особенно для кого-то другого, был редким благословением.

— У моей подруги Габриелы новый парень, — продолжала она. — И сейчас она на той стадии, когда все, что он делает, прекрасно, когда каждая его мысль — это откровение мудрости масштабов Эйнштейна.

Броуди хрипло рассмеялся:

— Теперь я понимаю, что вы имеете в виду под словом «утомительно».

Анна рассмеялась в ответ, и он