– Сестре? – мрачно переспросил Слава.

– Сестре! – раздражённо крикнул Вадим. – Ты говорил, что мне нужно научиться слышать!

– Слышать? Что? Ты в порядке, Вадим? Я вообще-то рассказывал, как мы с Ромой спорили в детстве про старый папин телевизор, который он купил в лавке.

Вадим смотрел на Славу так, будто тот его разыгрывал и вот-вот рассмеётся, но водитель сохранял хладнокровное недоумение, будто и в самом деле говорил о телевизоре. Почему разум Вадима перестал его слышать? На каком моменте разговора смысл диалога поменялся?

– Ладно, не бери в голову, – спокойно произнёс он. – Иногда у меня случаются какие-то провалы. Видимо, всё ещё сказывается вчерашний стресс.

– Да, я понял. Ничего страшного. Мы, кстати, почти на месте, – спокойно оповестил Слава.

– Тут осталось идти всего один квартал. Если ты не против, я бы хотел пройтись пешком. Разгрузить голову немного.

– Без проблем, – сказал водитель, сбавляя скорость.

Подобрав ближайшее свободное место возле тротуара, водитель аккуратно припарковался между двумя легковушками, заглушил двигатель и посмотрел на Вадима грустными щенячьими глазами.

– Как что-либо будет известно, ты набери мне, пожалуйста, – сказал он. – Хоть что-то. Даже самое несущественное. Это не для меня даже, а для тёти Вали. Она всё ещё надеется.

– Не вопрос. Обязательно попытаюсь разузнать. И спасибо за всё. Ты меня очень выручил сегодня, – сказал Вадим, протягивая руку.

Обменявшись крепким рукопожатием Вадим вылез из машины, махнул на прощание сидящему за рулём Славе и неспешно побрёл вперёд по тротуару. К этому времени небо плотно затянуло тёмно-серыми тучами. Похоже скоро начнётся дождь, следовало торопиться.

До больницы Верстаков шёл буквально «на автомате». Он настолько хорошо знал эту дорогу, что голова на все сто процентов была занята событиями прошедшего дня, а не подбором маршрута. Из ниоткуда нарисовавшийся таксист с ворохом своих проблем, к тому же добавивший забот и самому Вадиму? Или подозревающий его во всех смертных грехах хитрый и подлый Анатолий Васильченко, которого теперь лучше совсем обходить стороной? Или четыре тела, найденные на том самом предприятии, на котором Вадим буквально вчера имел возможность видеть стычку представителей мира диких животных с миром людей? Диких людей. Или заснявший его испуганную натуру видеорегистратор, который помимо его удаляющейся вдаль спины снял ещё что-то интересное? Или всё же лежащий в рюкзаке и абсолютно не читаемый его лучшим другом старый дневник самого загадочного персонажа в его жизни, который исчез из закрытой комнаты почти сорок лет назад? Все эти мысли поочередно скакали в голове Вадима, словно весёлые зверьки на батуте.

Пройдя ряд магазинов и салонов, перекрёсток и большой парк, в котором в этот день отдыхало немало народу, Вадим перешёл дорогу. По пыльной обочине он дошёл до поворота к главному входу больницы, хотя обычно заходил через запасной выход, который был намного ближе к его дому. На этот раз добираться до здания детского отделения пришлось через другие постройки комплекса. Одетые в светло-серые рубашки и штаны пациенты гуляли вдоль аллей, играли в необычные прятки, прячась лёжа на газоне и накрывая голову руками. Некоторые из них просто сидели на скамейке. Некоторые занимались сугубо личными делами. Сутулый пожилой мужчина, к примеру, махал рукой старушке, сидящей на третьем этаже, а та, что-то бормоча, махала в ответ.

Преодолев все препятствия, Вадим зашёл в знакомые двери и направился прямиком в кабинет Маргариты Осиповны. Она совершенно заурядно заполняла толстый журнал и не сразу заметила бесцеремонно зашедшего в помещение человека. Только после того, как Вадим негромко кашлянул в кулак, она посмотрела в его сторону и искренне улыбнулась.

– Вадимка, – воскликнула она, – ну наконец-то пришёл! А я уже хотела звонить тебе.

Это была дежурная фраза, она бы не позвонила ещё неделю, а то и больше.

– Здравствуйте, Маргарита Осиповна, я хотел зайти, да всё погода дождливая была…

– Я подарю тебе зонт на день рождения, – смеясь, перебила она, – будешь ходить чаще. Ты к Даше?

– К ней я тоже сейчас зайду, но сначала хотел бы спросить кое-что у вас. Помните несколько недель назад я к вам заходил?

– Конечно помню, – ответила женщина.

– Так вот, с вами тогда разговаривала какая-то девушка. На ней были джинсы и белая жилетка. Помните?

– Эмм… нет. Не припоминаю. Я ждала тебя снаружи. Может это была уборщица? Надежда Павловна?

– Сидела молодая девушка. Вы с ней разговаривали, – слегка повысил голос Вадим.

– Нет, Вадим, ты что-то напутал. Такой девушки у нас не было, – поднимаясь со своего стула сказала Маргарита Осиповна, – я бы обязательно запомнила её.

Из коридора в этот момент послышался грохот и в дверь стремительно влетела молодая санитарка.

– Маргарита Осиповна, он опять! – крикнула она, глядя то на заведующую, то на её гостя.

– Сёма? Ох, я сейчас ему задам трёпку.

С этими словами она уверенно вышла за дверь и пройдя метров десять скрылась за поворотом. Вадим решил не терять времени напрасно и посмотрел на стоящую рядом покрасневшую девушку.

– Часто буянит? – спросил он, посмотрев ей прямо в испуганные глаза.

– Сёма вообще-то не из буйных. Он добрый. Давно он у нас живёт, почти тридцать лет. Меня ещё на свете не было, когда его привезли. Он очень плохо говорит, плохо ходит, видит слабо. Слышала – раньше он тут очень много хулиганил, вот поэтому за тридцать лет и стал таким. Был очень шумным. А теперь лишь иногда пытается добраться до архива, что в конце коридора. Только не говорит, зачем ему туда надо.

Вышедшая из-за угла Маргарита Осиповна посмотрела на Вадима, а точнее на их сладкие беседы с молодой санитаркой, но потом всё же решила позвать его к себе, исполнив подзывающий жест рукой.

– Я его вывела через чёрный ход, – вполголоса сказала она, глядя на смутившуюся девушку.

– А зачем ему в картотеку? – не удержался и спросил Вадим, идя навстречу заведующей.

– Семён один из ветеранов этой больницы, – ответила та. – Появился в начале девяностых, а может даже и в конце восьмидесятых. Я так уже и не помню. Был молодым парнем, осанка, шевелюра, взгляд. Но всё нёс какой-то бред, про какую-то дверь во времени, порталы и прочее. А самое интересное, что точно мог назвать своих родителей, которым на тот момент было лет по десять. Фамилию, имя, отчество. Причём всех родственников мог перечислить. Всё генеалогическое дерево. И с точностью всех называл. А время было тогда неспокойное, его посчитали помешанным, преследователем… сейчас бы назвали маньяком… и отправили к нам сюда. Поначалу давали очень тяжёлые препараты, а когда его отпустило, то все успокоились и никто ничего проверять не стал.