— Давай же… — беззвучно шептали его губы.

Поначалу ничего не происходило, но потом глаза мальчика внезапно широко распахнулись. Радужки глаз окрасились янтарно-медным, а затем он сел, слепо пялясь куда-то вдаль. Выстрелы моментально затихли, словно кто-то нажал на паузу, выключая звук. А затем Адэн запрокинул голову, походя на безумного, который не знал, смеяться ли ему или плакать. Проследив за его взглядом, Эрик понял, что привлекло внимания мальчика. Это был беспилотник, который направлялся… Нет, не к ним… К Белому Дому.

— Они поняли, как вы сюда попали, — медленно произнес Адэн, странно растягивая слова. Казалось, он находится в каком-то гипнотическом бреду. — Идемте, пока у меня еще есть силы… Эта сыворотка… Опасна.

— О чем он говорит? — спросил Эрик. — Эй, Барон… Вот черт! Только не вздумай терять сознание! Я не дотащу вас обоих… Эй, слышишь меня…

Только сейчас Фостер заметил струйку крови, стекающую с уголка губ Лескова. Тогда Эрик грубо тряхнул его за плечи, приводя в себя.

— Поспешите, я не смогу долго их сдерживать! — произнес Адэн. Затем он поднялся на ноги и медленно, словно это тело ему не принадлежало, направился в сторону Белого Дома.

Эрик в отчаянии оглянулся на мальчика, а затем снова посмотрел на Дмитрия. Тот попытался было встать, но беспомощно осел на землю. Оставить его тут? Вот это было бы правильно! Чертов Лесков сломал ему всю жизнь, русская гадина!

Но вместо этого Эрик, превозмогая боль, рывком поднял Дмитрия на ноги и, придерживая, повел к Белому Дому. Лесков застонал, судорожно вцепляясь в плечо наемника.

— Терпи, ты же потомок кайрама, — зло процедил Фостер. — Еще к тому же русский. Русский кайрам — это вообще ядреная генетическая смесь. Русский кайрам ежа съест и не подавится… Проклятье, кто б сказал мне, что я буду тащить тебя на себе… Давай, топай, ты же повелитель медведей, хранитель всея матрешек, заклинатель…

— Уймитесь уже, — не выдержал Дмитрий, наконец уловив тот сердитый бред, который сейчас нес Фостер. Эрик нервно усмехнулся и из последних сил прибавил шаг.

Мальчик ждал их, уже стоя у телепортационной арки. Он напоминал ожившего мертвеца, который слепо пялился куда-то в пустоту, не видя перед собой ничего.

— Неужели двойная доза снотворного так действует на полукровок? — изумился Эрик, недоверчиво глядя на Лунатика.

— Эпинефрин, — еле слышно отозвался Лесков. — Во второй ампуле был… Эпинефрин.

В тот же миг телепорт активировался. На панели адресов появились координаты подземного Петербурга, и прежде чем беспилотник успел разнести здание Белого Дома, фигуры чужаков исчезли с территории Соединенных Штатов Америки.

И снова госпиталь. Снова белые стены, белый пол, белая мебель и такой же до невозможного белый потолок. В какой-то момент Дмитрию уже начало казаться, что он обречен постоянно оказываться на больничной койке. Не иначе как «день сурка». Хотелось уже наконец-то вырваться из этого замкнутого круга и начать жить нормально. Но… Нормально не получалось. Да и то, что раньше называлось нормальной жизнью, «процветающие» для всех остальных с легкостью переименовали в «существование».

Дмитрий осторожно поднялся с постели и принялся одеваться. Он провалялся здесь почти две недели — непростительный срок для того, кто в любую минуту ожидает нападения. Теперь у них был телепорт, а, самое главное, «блуждающий во сне», который мог выйти на связь с другими выжившими полукровками. Нужно было действовать, а не таращиться в потолок, периодически отвлекаясь на прием посетителей.

— Опять решил сбежать? — внезапно услышал он голос Кати.

Завязывая шнурки, Лесков не заметил, как дверь в палату тихонько приоткрылась, и в комнату вошла Белова. Обычно она предпочитала навещать его исключительно вместе с Иваном и Ромой, но сейчас, проходя мимо, все-таки не удержалась и заглянула к нему. Девушка надеялась, что застанет Дмитрия спящим, и ей не придется разговаривать с ним наедине, но сейчас уходить было уже глупо.

— Почему опять? Всего лишь в третий раз, — отозвался Лесков и, выпрямившись, с улыбкой посмотрел на свою гостью. — Я же сказал, что чувствую себя нормально.

— Доктор Вайнштейн так не считает.

— Альберт всегда любил преувеличить масштабы катастрофы. Не обращай внимания. В конце концов я — полукровка. Чешуя скоро сойдет, и на мне не останется даже царапины.

Катя чуть заметно улыбнулась:

— Надеюсь, что ты прав. Но еще больше я надеюсь, что ты усвоил урок и больше никогда не пойдешь на поверхность один. Эрика Фостера я в расчет не беру- уж больно он непредсказуем.

— Тем не менее он спас мне жизнь. Именно он дотащил меня до «арки», когда, казалось бы, все было уже кончено. Хотя запросто мог бросить.

— Мы уже в курсе этой героической истории. Он кричит об этом на каждом углу и постоянно напоминает всем своим обидчикам, что у него в должниках сам Черный Барон… Кстати, почему он дал тебе такое прозвище?

— Это… не он дал, — чуть помявшись, ответил Лесков. — Это еще с тех времен. Помнишь, у меня была нефтяная компания, называлась «Би Ар Эн»? Собственно, нефть — это черное золото, и вот… Нашлись люди, которые сочинили это прозвище на пьяную голову. И, к моей величайшей досаде, оно так и закрепилось за мной.

— Кличка «Сенатор» тебе больше подходит. Ты еще в детстве умел договариваться с людьми, а теперь и вовсе объединил их вокруг себя.

— Объединил? — с губ Дмитрия сорвался смешок. — Ну разве только всеобщей неприязнью к себе.

— Ошибаешься. Отношение к тебе заметно изменилось: люди уважают тебя, они благодарны. К тебе допускают только друзей, но были и другие желающие навестить тебя. И среди солдат, и среди гражданских.

В глазах Лескова промелькнула тень удивления, однако он поспешил скрыть охватившие его эмоции.

— Люди рубят головы так же легко, как и коронуют, — задумчиво произнес он. — ▻ бы не стал обольщаться на этот счет. Еще неизвестно, что будет дальше.

— Согласна, но они хотя бы стали нормально воспринимать полукровок. Руслан больше не боится выходить из своей комнаты, а люди перестали коситься на чешую на его лице. Надо добавить, большое влияние на них оказали Лёша Ермаков и Оксана… Которая «Алюминиевая Королева». Она очень хорошая.

— Да вы у меня все хорошие, — улыбнулся Дмитрий. — Даже Фостер в чем-то бывает человечнее чем большинство людей вместе взятых.

— Ты имеешь ввиду мальчика, за которым он пошел? — девушка удивленно вскинула брови.

В ответ Лесков едва заметно кивнул, после чего спросил:

— Каково состояние Адэна?

— Стабилизировалось, но доктор Вайштейн до сих пор считает, что использовать его способности сейчас — недопустимо. Мальчик слишком истощен, и он чудом пережил перемещение в Россию. Если бы ты не догадался вколоть ему сыворотку, все было бы кончено.