– Не понимаю, – округлила она глаза. – Покажите мне. Сначала вы, потом я.

Она застыла в неловкой позе – одна нога чуть позади другой, – наблюдая за тем, как он легко запрыгнул на лошадь. Николас бросил поводья на холку жеребца.

– Это принадлежит ему. – Он приложил ладони к бедрам. – Ноги не должны двигаться. И только верхняя часть тела – ваша.

Он легко и непринужденно проделал упражнения для новичков, помогающие научиться держаться на лошади. Виллоу стоял словно скала, а Николас тем временем показывал ей, как управляться с телом выше пояса и при этом не шевелить ногами. Потом он покажет ей сигнальную систему – знаки, подаваемые телом и ногами, – но для начала она должна научиться держать равновесие, расслабляться и чувствовать себя уверенно. Его движения плавно, без малейшего усилия перетекали одно в другое, спина легкая, подвижная, следует за руками.

– Теперь ваш черед, – сказал он.

Он усадил ее на спину Виллоу. Она застыла и вцепилась обеими руками в гриву.

– Отпустите гриву, – приказал он.

– Я не могу! Я непременно упаду! – еле слышно прошептала она.

– Почему вы должны упасть? Боитесь ли вы упасть со стула, когда сидите за завтраком? Задумываетесь ли вы над тем, что обязательно скатитесь с кровати, если не будете держаться за нее обеими руками? Давайте же. Ногами не двигайте. Пусть висят, как висели.

Она разжала пальцы и отпустила-таки гриву, сначала одну руку, потом другую.

– Теперь поднимите руки над головой.

Она вцепилась в его плечо.

– Я не могу.

– Можете.

Она повиновалась. Дюйм за дюймом. Она наклонилась вперед, пока не коснулась лбом лошадиного загривка. Положив руки на бедра, отклонилась назад. Каждый раз он просил ее расслабиться, не двигать ногами, держать равновесие. Покладистый конь стойко вынес все эти упражнения, только изредка прядал ушами.

Она такая мягкая. Невероятно, призывно мягкая. Его ладонь сама собой потянулась к лодыжке, бедру и талии, к нежным изгибам груди; он хотел постичь, как это – потеряться и найти себя в ее аромате. В этой деревенской девушке. Этой незаконнорожденной дочери королевского рода. Как же это подло и низко. Если он хоть на минуту утратит над собой контроль, он взвоет от желания, словно загнанный на болото волк.

Стемнело. Одна за другой в небе зажглись звезды. Снаружи его люди несли охрану. Никто не найдет их здесь, запертых в сокровенных объятиях ночи, пока фальшивая принцесса сжимает меж своих ножек чуждое ей создание, стараясь совладать со своими страхами.

– Значит, так, – сказал Николас, положив руку на ее гибкую спину. – Вы не должны держаться. Если вы будете продолжать упорствовать, вы потеряете равновесие, а ведь именно в нем и заключается искусство верховой езды. Когда лошадь пускается в путь, вы должны следовать за ее движениями, как лодочка, что качается вверх-вниз на волнах. Легко, удобно, спина расслаблена и податлива, голова поднята, смотрите вперед, туда, куда направляетесь. Езда верхом – баланс между податливостью и напряжением.

– Какое прекрасное сравнение!

– То есть? – отпустил он руку.

Она сидела так, как он учил ее, – спина прямая, ноги расслаблены.

– Вы приняли мою податливость как должное. С самого начала. И все же вам она не слишком по вкусу, не так ли? От вас так и пышет напряжением, как от грозового облака.

Он медленно повел лошадь по кругу.

– Почему вы это сказали?

Сама матушка-природа наделила ее гибкостью и податливостью. В темноте сверкнули ее обнаженные в улыбке белые зубы.

– Наверное, лошади не единственные существа, способные читать язык человеческого тела.

– Что-то я не вижу, чтобы Виллоу дрожал от надвигающейся грозы. Что за послание вы уловили, на которое он не обращает внимания?

Она развела руки в стороны, сохраняя равновесие с помощью ног.

– Не знаю. Может, что вы тихий, но жестокий ночной охотник? Мне повезло, что вы приняли меня в свою стаю, иначе меня могли бы сожрать заживо. Но сегодня мне отчего-то кажется, что вы изо всех сил взываете к храбрости, но я понять не могу отчего.

– К храбрости? – Он повернулся и попятился, не выпуская из рук повода. Теперь, когда она расслабилась и почувствовала себя увереннее, он показал ей, как остановить лошадь и снова тронуть ее с места. Она засветилась от радости, уловив суть.

– Это потому, что вы все время в опасности? Я пыталась представить себе вашу жизнь. Каково это – жить так, как живете вы? Мне бы не понравилось. Анонимность куда лучше. Вы все время на арене, постоянно выставлены напоказ, не так ли? Потому и носите с собой гром и молнию, готовый поразить ими своих врагов. Я одного не могу понять – отчего вы считаете, что я одна из них, несмотря на то что я сдалась окончательно и бесповоротно.

Она остановила лошадь, увидев, что он идет к ней. «И что, по-вашему, говорит мне безмолвный язык вашего тела?» Глаза их встретились. Слишком поздно скрывать свой голодный взгляд, слишком поздно прикрываться железными доспехами. Она вздрогнула, словно огонь его страсти обжег ее, и вдавила колени в бока лошади. Виллоу рванул вперед. Николас обеими руками поймал Пенни за талию и повалил на землю, сгорая от приступа безумной страсти. Губы ее приоткрылись и дрожали. Он может взять ее, как животное, и никто не остановит его. Его мужское естество восстало и пульсировало, высокомерно вздымаясь вверх. Неимоверным усилием воли ему удалось оттолкнуть ее в сторону и повернуться к мерину.

– Если будете лягаться, он подпрыгнет, – отрезал Николас. – На сегодня достаточно!

Пенни снова не могла заснуть. Вполне возможно, теперь, когда она впуталась в это великое приключение, она вообще перестанет спать спокойно. Они с принцем поспешно вернулись в дом сквозь черную ночь, Квест бежала за ним по пятам. Алексис увел Виллоу – лошадь-привидение с мальчиком-привидением скрылись из виду. Ее грудь разрывалась от бешеного возбуждения. Она каталась верхом на лошади! По правде говоря, принц вел ее, как малыша на ярмарке. Но жаркое напряжение в ее бедрах говорило ей – это она ехала верхом, заставляя лошадь двигаться и застывать на месте простыми движениями своего тела. И еще тот момент, когда Николас поймал ее и ей показалось…

Пенни подошла к окну и распахнула его, подставив разгоряченное лицо прохладному ночному ветерку. «Мама, ты была права. Этот принц прямо-таки излучает физическое притяжение. Я чувствую исходящую от него угрозу. И знаю, что он опасен. И все же я верю, что странное судорожное ощущение в груди и. сердце вызвано не чем иным, как моим собственным интересом и любопытством, и не значит ровным счетом ничего. К тому же ты, будучи женщиной мудрой, связала его клятвой… о, и еще я учусь кататься верхом!»

Лунный свет отражался в стекле, сплетаясь в неведомом танце с ее отражением. Она на миг прикрыла глаза. В темном амбаре гибкий, подвижный мужчина танцевал и раскачивался на спине белой лошади, грациозный, уверенный в себе. Он провел руками по своим бедрам, длинные решительные пальцы прошлись по крепким мускулам – совершенно неприличный жест, выставленное напоказ мужское начало. Он идет задом наперед, ведет ее, руки призывно распахнуты. «Вы не упадете, – словно говорит этот жест. – Я здесь, я поймаю вас».