Они находились совсем рядом. Судя по голосам, либо в соседней комнате, либо… Я осторожно выглянула.

Во дворе.

Они стояли друг напротив друга. В глазах Стаса не было теперь насмешки. Только озабоченность и презрение.

— Давай, — Ирина протянула руку.

— Сначала Федор и Таня, — тихо проговорил Стас.

— Ты видишь? — рассмеялась жестко Ирина, показывая на здание, почти полностью заполненное дымом. — Если ты рискнешь поискать их там…

Он взглянул. В его глазах появилось отчаяние.

— Какая же ты сволочь! — проронил он. — Ты обещала мне не трогать их…

Он рванулся к дому. Она преградила ему путь.

— Пусти меня! — потребовал он.

— Сначала отдай мне дискету, — возразила она.

Стас усмехнулся:

— Мы договаривались об обмене. А ты устроила здесь фейерверк…

— Ошибаешься. Фейерверк устроила твоя шлюха, — прошипела Ирина, — и я надеюсь, что она уже давно там задохнулась.

Он беспомощно огляделся, и тут Федька не выдержал.

— Стас! — заорал он. — Мы здесь!

Я не успела закрыть ему рот. Они обернулись оба. В глазах Ирины мелькнуло злорадство. Теперь она была похожа на кобру, готовую к смертельному броску.

Стас оттолкнул ее и рванулся в дом.

Мы выскочили из нашего убежища.

Бросив взгляд в окно, я увидела, что у Ирины в руках появился револьвер.

Она целилась ему в спину.

— Нет, пожалуйста, господи! — закричала я, пытаясь остановить его, заставить обернуться.

Но он не обернулся. Мы выбежали во двор, но было уже поздно.

— Стас, — пробормотала я, опускаясь рядом с ним на колени. Сейчас мне уже было не до Ирины. Хотя она держала револьвер направленным на меня. Прямо в мой лоб. «Сейчас выстрелит, — равнодушно подумала я, — и я наконец-то увижу, насколько настоящие ангелы отличаются от халивинского».

— Достань у него дискету, — потребовала она.

Я подняла на нее глаза.

— Что? — переспросила я. Мир кружился перед моими глазами, отказываясь остановиться. Лицо Ирины расплывалось, превращаясь в морду злобного ящера.

— Дискету, — повторила она. Я посмотрела на револьвер, направленный в мой лоб. Потом перевела глаза на ее лицо. Она облизнула пересохшие губы.

Я начала подниматься.

— Дискету! — опять заорала она.

Мне было наплевать. Я шла на нее, зная, что сильнее. Она начала пятиться от меня. Револьвер все еще был направлен на меня, но теперь ее руки заметно подрагивали. Я усмехнулась.

Эта тварь не знала, что в минуту опасности во мне просыпается мое второе «я». Холодное и расчетливое. Оно может изобразить испуг, но в это время тщательно просчитает все ходы. И нанесет сокрушительный удар.

— Дискету… — прошептала она хрипло, уже понимая, что проиграла.

Я протянула руку, в которой была зажата эта дрянь.

— Возьми, — предложила я ей.

Она потянулась навстречу.

Я схватила ее руку и резко завернула ей за спину. От неожиданности Ирина вскрикнула, револьвер выстрелил в воздух. Второй рукой я перехватила запястье, сжимавшее револьвер, и выкрутила его так, что оружие выпало.

— Сука, — пробормотала она.

Я с наслаждением ударила ее каблуком в коленную чашечку и спокойно наблюдала, как эта маньячка визжит и корчится от боли.

— Ты его убила… — пробормотала я. — Ты убила его!

И мне не было ее жаль.

* * *

— Танька!

Я обернулась. Волосы упали мне на лицо. Ладонью я поправила их, убирая слипшиеся пряди со лба. Да уж, приглашать меня сейчас на конкурс красоты явно не стоило. Волосы были пропитаны гарью и потом. Посмотрев на руку, я убедилась, что она вся в саже. Следовательно, таким же было и мое лицо.

— Откуда ты здесь? — спросила я, вытирая лицо платком, который мне протянул Андрюшка.

Мельников развел руками:

— Разве ты не посылала ко мне девочку? Знаешь, такие самостоятельные девочки пошли — приходят и утверждают, что их направила Таня Иванова.

Я вспомнила про Таньку.

— Ах, да…

Сейчас все происходящее со мной было каким-то неопределенным. Словно в дыму устроенного мной пожара…

Я обернулась.

— А где Федор?

— Их уже увезли в «Скорой», — ответил Мельников. — Обоим нужна медицинская помощь…

Я подняла на него глаза.

— Что? Я не ослышалась?

— Ты о чем? — не понял меня Мельников.

— Он жив? — спросила я, умоляя его подтвердить мою смелую надежду.

— Да. Ранен, но… Мне кажется, все будет в порядке.

Я оглянулась на почерневший от огня и воды бункер. Теперь он напоминал жалкую старую развалину, не больше. «Просто удивительно, сколько я умудрилась в нем пережить», — подумала я.

— Пойдем? — дотронулся до моего плеча Мельников.

— Да, — кивнула я и повторила его слова: — Мне кажется, все будет в порядке…

Я сидела, сжавшись в комок, и наблюдала, как мимо меня проносятся знакомые дома, улицы… Тарасов готовился к празднику.

— Танька, ты объяснишь мне все? — посмотрел на меня Мельников.

Я пожала плечами.

Мы проезжали мимо дома Халивина.

— Остановись здесь, — попросила я.

— Зачем? — удивился Мельников.

— Мне надо кое-что уточнить.

Он пожал плечами, критически оглядел меня.

— Ладно, я тебя подожду.

— Нет, — помотала я головой. — Возьми ключ и езжай домой. Я доберусь своим ходом.

— Что у тебя за фантазии?

— Мне просто нужно побыть одной, — сказала я.

Честно говоря, мне действительно надо было прийти в себя.

Он посмотрел мне в глаза и вздохнул.

— Ладно. Буду ждать тебя дома, босс.

Машины отъехали.

Я поднялась на халивинский этаж. Нажала на кнопку звонка.

— Федя? — радостно вскрикнула Людмила Сергеевна, открывая дверь.

Увидев на пороге меня, она тяжело вздохнула.

— Таня? Проходите… С Федей все в порядке?

— Да.

Я смотрела ей в глаза. Сейчас они стали ясными и спокойными. Как будто она поняла все, и боль ушла.

— Вы уже нашли завещание? — спросила я.