– Я зашел, чтобы поинтересоваться, как поживает ваше семейство, – ответил он осторожно.

– Неужели? Как это мило с вашей стороны.

Бенедикт ждал продолжения разговора, но все присутствующие молчали, устремив на него взгляды. Он откашлялся и продолжил:

– Капитан Мэтьюз, со своей стороны, тоже хотел бы узнать, как у вас дела, поэтому я и пришел. Видите ли, прошли кое-какие слухи… – Он сделал паузу и выжидающе посмотрел на хозяев. Никто не произнес ни слова. Лейтенант был вынужден продолжить:

– Сегодня утром, месье Волеран, я случайно встретил в городе вашего брата Александра и его очаровательную жену Генриетту…

«Генриетта, – тревожно подумала Селия. – Эта женщина обожает сплетничать».

– …и она сообщила мне кое-что весьма интересное.

– Это меня не удивляет, – спокойно сказал Максимилиан. – Всем известно, что Генриетта – большая любительница новостей.

– Да… но она утверждает, что это сущая правда. Макс начал нетерпеливо постукивать пальцами по подлокотнику кресла.

– О чем же она вам рассказала?

– Она сказала, что у вас в доме гость, и он болен. И не просто гость…

Селия крепко сжала лежащие на коленях руки. Она почувствовала, как кровь отливает от ее лица. Неужели Жюстина заберут? С ним не будут церемониться. А он все еще слаб, и раны его могут открыться… В памяти промелькнула сцена его пробуждения, она словно вновь услышала его хриплый шепот: «Ты мне не снишься?»

Ее мысли прервал голос Макса:

– Да, это правда, лейтенант.

Бенедикт недоверчиво взглянул на него:

– Кто он такой? Родственник? Или ваш близкий друг?

– Родственник. – Макс, не дрогнув, встретился с ним взглядом. – Более того, это мой сын.

«Нет!» – хотела крикнуть Селия, не в силах поверить, что Макс предал Жюстина. Сказать Бенедикту, что Жюстин здесь, равносильно подписанию смертного приговора!

– Несколько дней тому назад его привезли сюда глухой ночью, – продолжал Макс, – тяжело раненного. Он бежал с Воронова острова, прибежища пиратов со всего залива. – Он взглянул на обеих женщин. Лизетта, не мигая, смотрела на него в упор, а Селия побелела как мел. Сделав глубокий вдох, Макс принялся украшать подробностями свою ложь:

– Произошло настоящее чудо. К нам вернулся мой сын Филипп!

На мгновение воцарилась мертвая тишина. Селия остолбенела от неожиданности, лишившись способности не только говорить, но и думать.

– Филипп… – повторил ошеломленный Бенедикт. Макс как ни в чем не бывало кивнул:

– Да.

– Но Филипп погиб!

– Мы считали, что пираты его убили, – сказал Макс. – Но ему удалось выжить, и последние четыре месяца он провел в плену. Вам первому я сообщаю эту добрую новость, лейтенант. Филипп жив.

Бенедикт с недоверием взглянул на Селию.

– Это правда, мадам? – спросил он.

Селия кивнула, не в силах произнести ни слова. Мысли ее путались. Макс пошутил. Это всего-навсего злая шутка. Она даже подумала, уж не сошел ли он с ума. Неужели он полагает, что можно кого-нибудь обмануть такой глупой ложью? Стоит лейтенанту подняться наверх и взглянуть на Жюстина, как он сразу поймет, что это не Филипп. Много ли времени надеется Макс выиграть своим обманом? Она почувствовала на своем плече руку Лизетты.

– Представляете, лейтенант, как потрясена жена Филиппа? – сказала Лизетта лейтенанту. – Она очень тревожится за его состояние. Он чуть не умер от ран. За эти несколько дней она совершенно выбилась из сил, не отходила от его постели ни на минуту.

Бенедикт встал, лицо его побледнело.

– Я хотел бы увидеть его.

– Боюсь, что не смогу этого позволить, – сказал Макс, поднимаясь. Над невысоким лейтенантом он возвышался словно башня. – Филипп пока еще слишком слаб и не может ни с кем видеться.

– Но мне необходимо убедиться, что…

– Через некоторое время, – прервал его Макс, и в глазах его мелькнул опасный огонек. Вид у него был такой угрожающий, что молодой человек инстинктивно сделал шаг назад. – Возможно, через несколько дней, когда он немного окрепнет…

– Я обязан увидеть его сейчас. Возможно, он сообщит что-нибудь важное о пиратском острове и о людях, захвативших его в плен.

– Сейчас Филипп не в состоянии разговаривать ни с кем. Он уже несколько дней без сознания. К тому же у него повреждены глаза. Пока неизвестно, будет ли он вообще видеть. Ему нужен покой, полный покой.

– Я не буду задавать ему никаких вопросов. Но я настаиваю на том, чтобы вы мне позволили убедиться, что…

– Это мой дом. Здесь вы не имеете права ни на чем настаивать, лейтенант. Мой сын слишком много перенес, чтобы я показывал его словно диковинку, потакая вашему любопытству. Я не позволю, чтобы кто-нибудь увидел его в таком состоянии.

– Месье Волеран, – сказал Бенедикт, – я знаю, как высоко вы, креолы, цените честь. Готовы ли вы дать слово чести, что человек, находящийся наверху в вашем доме, действительно является Филиппом Волераном?

Макс холодно взглянул на него:

– Ваше недоверие оскорбительно.

Лейтенант вдруг оцепенел, осознав, что оскорбил самого известного дуэлянта во всей Луизиане. Дуэли хотя и не одобрялись, но в этих местах по-прежнему являлись самым распространенным способом разрешения споров. Для горячих креолов не было лучшего способа ответить на оскорбление, чем с помощью сабли или пистолета.

– Я не хотел оскорбить вас, месье. Простите меня.

Макс небрежно кивнул:

– Если уж вам так хочется, то я даю вам слово чести, что человек, находящийся у меня в доме, – мой сын Филипп.

Бенедикт шумно вздохнул:

– Невероятно! Почему вы до сих пор держали это в секрете?

На сей раз ответила Лизетта, все еще обнимавшая Селию за плечи. Селии хотелось стряхнуть с себя ее руку, но она не осмелилась это сделать, заметив, что лейтенант пристально следит за каждым ее движением.

– Мы думали только о том, как будет лучше для Филиппа, – сказала Лизетта. – Нам не хотелось, чтобы в дом хлынули толпы посетителей. Нам пришлось бы принимать их, по сто раз рассказывать о том, что случилось. А у нас сейчас одна забота – выходить Филиппа.

– Доктора к нему вызывали? – спросил Бенедикт.

– Он получает самое лучшее лечение и уход, – заверила его Лизетта.

Бенедикт перевел взгляд с любезного лица Лизетты на непроницаемое лицо Макса, потом посмотрел на опущенную головку Селии.

– Я должен немедленно сообщить обо всем капитану Мэтьюзу, – сказал он. – Он, несомненно, потребует, чтобы Филиппа как можно скорее допросили.

– Не раньше чем позволит состояние здоровья моего сына, – заметил Макс.