— Да, сир Руфус, — прохрипел он. — Я плачу за собственную слабость.

— Лучше бы тебе было умереть с голоду на болоте, — Руфус был довольно добрым, легким на подъем, иногда даже ленивым и надежным. Но бездарным фехтовальщиком. Ему и в голову не приходило, почему его бывший друг столь внезапно изменился, совершив нечто настолько постыдное.

— Ты испачкал мой плащ, парень, — прорычал Дракон. — Это должно бы стоить кожи с твоей спины. На колени, когда я говорю с тобой!

Дракон был настолько большим, насколько мог быть Клинок. Ему нравилось распространять эту весомость на все вокруг. Будучи сопрано, он всегда был суров с Клопом, включая Доблестного. Но даже у Клопа в Айронхолле было больше достоинства, чему у труса, который опустился до дворового мальчишки. Последние капли самоуважения оставили Доблестного, и он рухнул на колени.

— Прошу, милорд, простите мою неуклюжесть. Клянусь, я не заметил...

Человек, стоящий за Драконом, наклонился, чтобы осмотреть ноги лошади. Он носил серый плащ, который казался смутно знакомым. Мужчина поднял глаза, встречаясь взглядом с Доблестным. Узнавание было мгновенным и взаимным. Убийца и торговец морковкой встретились снова.

— Можешь побить его, если хочешь, — сказал Руфус, — но пускай это сделает хозяин. У нас нет времени. Этот мусор не стоит того.

— Нет, давай поговорим с Шервином. Пускай выгонит его. Я не хочу, чтобы эта личинка ползала здесь каждый раз, когда мы приезжаем в Холмгарт.

— Но тогда тебе придется признать, что эта куча дерьма когда-то была нашим братом...

Ни Доблестный, ни Серебряный Плащ не слышали этого разговора. В тот же момент они одновременно вспомнили, что нужно делать. Убийца вскочил на коня и ударил шпорами. Варт вытащил свисток из-за ворота своих лохмотьев и дунул так сильно, как только мог.

И тогда показалось, что каждый конь во дворе пожелал взлететь к небесам, а некоторые из них даже вырвались из рук своих владельцев. Они брыкались или ревели. Собаки лаяли. Мужчины кричали и ругались, хватая других мужчин или лошадей. Копыта гремели. Наступил хаос.

— Этот! — взвыл Доблестный. Он схватил свою лопату -— к сожалению, она была пуста, но к тому времени цель его затерялась среди сумасшедшего дома. — Серый плащ! Остановите его!

Руфус и Дракон с трудом уворачивались от лошадей. В любом случае, они не стали бы пачкать руки, пытаясь поймать Доблестного. Он избегал их. К сожалению, лошадь толкнула Дракона сзади, отпихивая его в брошенную тележку Доблестного. Руфус, который пытался убежать, поскользнулся и с хлюпаньем уселся на пол.

К тому времени, когда Доблестному удалось оказаться у ворот, он уже знал, что опоздал. Шервин был уже там, с шестью или семью грумами, несущими дубинки. Все они выглядели мрачными или яростными. Иногда сразу и тем, и другим.

— Сбежал? — спросил Доблестный.

— Да целая чертова куча сбежала! — взревел шериф. — Никто из них не заплатил. Четверо или пятеро вместе с ними. И у нас есть раненные.

Нортон произнес целую речь:

— Не видел человека, о котором ты говорил.

— Уверен? — воскликнул Доблестный. Может ли убийца все еще быть во дворе?

Нортон кивнул.

— Ваш начальник заплатит за ранения? — резко потребовал шериф, грозный, словно туча. — Люди, лошади?

— Да, я подпишу счет. Сколько из вас видели людей, уехавших отсюда?

Некоторые видели, и все они настаивали на том, что не заметили, как кто-то, похожий на Серебряного Плаща покидал двор.

— Тогда мы поймаем его! Шериф, найдите его!

***

Доблестный с тяжелым сердцем стоял у ворот, пока двор подвергался разорению. Быть может, Дракон и Руфус видели его, но проехали мимо, слишком злые, чтобы говорить с ним. Новых клиентов не пускали, а две гостиницы была закрыта.

К тому времени, когда охота была закончена, с зимнего неба на землю глядели первые звезды. Надежда давно оставила Доблестного. Он потерпел неудачу. Несмотря на все его хвастовство лорду Роланду, когда Серебряный Плащ приехал в Холмгарт, Доблестный позволил ему удрать. О, он мог бы найти оправдания. Если бы он не стоял на коленях — убийца не заметил бы его. Если бы двор не был столь переполнен... Он мог найти оправдания, но никогда не смог бы ими воспользоваться. Он потерпел неудачу. И здесь нет аргументов.

Провал!

Он съежился в своих лохмотьях, когда Шервин со своими людьми вернулся.

— Несколько мертвых крыс, вот и все, — сказал он.

— Спасибо, шериф. Всем спасибо. Это была лишь моя ошибка, и ничья больше. С этого момента можете разгребать собственный навоз.

Они усмехнулись.

— Трижды ура Прыщу! — сказал кто-то, и люди подхватили.

Они были милы, и потому ему приходилось смеяться вместе с ними. Это было хуже всего. Затем, отряд рассеялся, чтобы заняться другими обязанностями.

— Шериф, как думаете, ваш брат сможет найти для меня мыло и горячей воды? Я буду спать на сеновале, но утром мне нужно вернуться обратно в Грандон.

— Грандон? — задумчиво сказал толстяк. — Грандон? Ты ведь видел своего убийцу, не так ли?

— Да, но теперь его вспугнули...

Он по-прежнему самый умный человек, которого я когда-либо встречал.

Такой человек наверняка догадался бы, что Доблестный направлен в Холмгарт, чтобы выследить, когда он поедет в сторону Айронхолла. Когда план был разоблачен, он должен отступить и попробовать снова, в другой день, верно? Так и предполагал Доблестный. Но что если это именно то, на что рассчитывал Серебряный Плащ? Предположим, он просто продолжит действовать дальше, словно ничего не случилось? Неожиданно.

Доблестный заметил лукавый блеск в глазах шерифа.

— Или, возможно, нет.

Шервин усмехнулся.

— Стоит попробовать?

— Да! Быстро! Горячую воду и мыло. И самую свежую из оставшихся лошадей! Утром отправьте записку Дюрандалю, ладно? Расскажите ему, что случилось, и сообщите, что я отправился предупредить сира Бандита.

Но он не мог даже надеяться добраться до Айронхолла быстрее убийцы.

Глава восемнадцатая

Сыр в мышеловке

Когда солнце коснулось вершин западных холмов, на дороге в Блэквотер показалась Гвардия. Над Айронхоллом пронеслась волна активности, особенно оживление это коснулось кухонь, потому как молодые фехтовальщики, проведшие весь день в седле, способны съесть своих лошадей. Сеньоры бросились к своим комнатам, чтобы привести себя в порядок. Изумруд ощутила большой прилив облегчения от осознания того, что её испытание скоро закончится. Она передала новости Великому Магистру, которого обнаружила в кабинете, просматривающим