Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Локк кивнул с видом школяра, которого заставляют принять на веру нечто недоступное его разумению и непостижимое, как число ангелов, играющих в ручной мяч на краю розового лепестка.
– Что ж, если мои слова заставят тебя хотя бы чуть-чуть задуматься, то, можно сказать, я свою задачу выполнил. Мал ты еще, дружок… не сочти за оскорбление. – Отец Цеппи с хрустом размял костяшки пальцев. – В конце концов, ты во всеуслышание объявил, что проигрывать больше не намерен. Прости, голубчик, но это так же маловероятно, как то, что я начну золотыми слитками срать.
– Но ведь…
– Локк, хватит уже. Нрав у тебя упрямый, и почем зря уговаривать я тебя не собираюсь. Лучше вернемся к нашему предмету разговора. А во-вторых, ты расстроился из-за того, что я поручил тебе сделать… для Сабеты.
– Ага.
– Ты к ней питаешь… ну, скажем, некие теплые чувства.
– Я… я это… не…
– Ш-ш-ш! Это важно, так что отнекиваться не стоит. Я же вижу, что тут замешано нечто большее, чем оскорбленное самолюбие. Расскажи-ка мне, дружок…
Локку больше всего на свете хотелось сбежать куда глаза глядят, но он нашел в себе силы, запинаясь, поведать Цеппи о своем знакомстве с Сабетой и о ее последующем исчезновении.
Небо постепенно темнело, город погружался в сумрак.
– Тьфу ты! – вздохнул Цеппи, выслушав сбивчивый рассказ своего подопечного. – Теперь понятно, отчего ты так расстроился… Я и сам никому не пожелаю такое дважды пережить. Прости меня, Локк. Если честно, я и не подозревал, что ты еще на Сумеречном холме к ней привязался.
– Да ладно… – буркнул Локк.
– По-моему, ты влюбился, дружок.
– Это как? – Локк примерно представлял, что это означает, но слово «влюбился» казалось ему куцым. Недостаточным.
– Нет, что ты, я не намерен умалять твои чувства, мой мальчик. Влюбленность накатывает на человека, как болезнь, опаляет жаром. Мне это хорошо известно. И хотя плоть твоя по-настоящему к этому еще не готова, влюбленности до этого дела нет. У нее своя сила. Такая вот незадача.
– И что в этом хорошего?
– А то, что влюбленность проходит. Уж поверь мне на слово. Влюбленность – как искры, летящие из пламени костра: сначала горят ярко, обжигают, но быстро гаснут.
Локк задумчиво наморщил лоб – ему совсем не хотелось расставаться с чувствами, которые он питал к Сабете. В них таилась какая-то загадка, манящая и приятная до дрожи.
– Ты, конечно же, мне сейчас не веришь или верить не желаешь, – вздохнул Цеппи. – Что ж, я тебя отговаривать не собираюсь. Но имей в виду, вам с Сабетой все время жить бок о бок придется, так что через пару лет она тебе будет как сестра. Постоянное общение стачивает остроту чувств, по себе знаю.
2
Шло время, дни и месяцы складывались в годы, к Благородным Канальям присоединился Жан Таннен. Летом семьдесят седьмого года Переландро, два года спустя после появления Жана, в Каморре наступила засуха, и уровень Анжевины понизился на десять футов. Вода в каналах побурела и загустела, стала вязкой, как кровь в жилах покойника.
Великолепные канальные деревья, которые обычно покачивались на воде, впитывая длинными ползучими корнями зловонные городские нечистоты, сбились в купы у берегов Анжевины и на Плавучем рынке; раскидистые кроны поникли, блестящая листва, обычно отливающая изумрудным шелком, поблекла и скукожилась, а корни обвисли, будто щупальца дохлых морских гадов. День изо дня Храмовый квартал окутывали клубы густого дыма – в каждом храме приносили жертвы, сжигая на алтарях все, что попадалось под руку, в надежде вымолить у богов очистительный ливень. Увы, дождя все не было и не было.
В Котлище и в Отбросах, где люди ютились в тесных хибарах без окон, участились убийства. Герцогские труполовы, вылавливая смердящие тела из каналов и отхожих мест, весело насвистывали – за работу им платили поштучно. Путные люди Каморра проявляли бóльшую заботу о чистоте городского воздуха, а потому избавлялись от улик, по ночам сбрасывая трупы жертв в гавань, на радость хищникам Железного моря.
Вечера на крыше храма особого удовольствия не доставляли из-за палящего зноя, едкого дыма и невыносимого зловония, поэтому отец Цеппи позволил своим пятерым подопечным собираться на кухне, в прохладной свежести стеклянного подземелья. В последнее время из-за жары Цеппи временно прекратил уроки кулинарного мастерства, и едой запасались в ларьках у Плавучего рынка.
В тот вечер, впервые за полгода, все питомцы Цеппи оказались дома одновременно. Безглазый священник с искусством заправского жонглера то и дело отправлял каждого из подопечных обучаться различным ремеслам или в храм кого-нибудь из двенадцати богов, для тщательного ознакомления с обычаями, ритуалами, особенностями поведения и тайными традициями. Все это Цеппи организовывал с помощью необычайно разветвленной сети знакомств, простиравшейся далеко за пределы каморрского преступного мира, а щедрые пожертвования горожан с лихвой покрывали плату за обучение.
К этому времени малолетние питомцы подросли. Кало и Галдо первыми вступили в подростковый возраст; близнецы вытянулись, несколько подрастеряв прежнюю грацию движений, а их некогда гармоничные голоса начали ломаться. Жан Таннен все еще напоминал румяного пухлого ангелочка, но плечи его уже раздались вширь, а навыки, приобретенные в войне с Полукронами, придавали ему вид уверенного в себе человека, привыкшего знакомить врагов с булыжниками мостовой.
Локк, замечая перемены во внешности приятелей, втайне горевал: голос у него пока не ломался, а сам он хоть и окреп, но в окружении приятелей повыше и пошире все еще выглядел щуплым коротышкой. Его не утешало даже то, что во всех своих проделках Благородные Канальи полагались в основном на его хитроумие и изобретательность. Больше всего он ощущал свою ущербность в присутствии Сабеты.
Неизвестно, как Сабета относилась к тому, что была единственной девочкой среди Благородных Каналий, – сама она об этом никогда не говорила. Недавно она вернулась домой после продолжительного обучения у судебного стряпчего, и ее внешность тоже претерпела разительные перемены. Она по-прежнему была чуть выше Локка, и алхимические красители все так же скрывали естественный цвет ее волос, заплетенных в тугую косу, однако под тонкой сорочкой уже наметились соблазнительные округлости груди, а восхищенный взгляд Локка не преминул подметить и другие прелести юной девичьей фигуры.
Врожденная грация Сабеты с возрастом лишь увеличилась. Для троих мальчишек Локк был бесспорным главарем Благородных Каналий, но Сабета, обладая властью иного рода, не оспаривала, но и не вполне признавала его главенство. В ней сквозила какая-то серьезная вдумчивость, не свойственная ни одному из мальчишек, и Локка очень привлекало это качество. Непонятным образом перескочив через отрочество, Сабета избежала комичной щенячьей неуклюжести, доставившей немало страданий близнецам Санца, и неожиданно повзрослела, словно бы ей, единственной из всех Благородных каналий, не терпелось приступить к тем важным, взрослым делам, для которых отец Цеппи так тщательно готовил своих питомцев.