Однажды мы столкнулись с Нордвеллом в одном из узких коридоров. От него резко пахнуло алкоголем и какой-то травяной смесью, которой среди нашего с ним багажа не было совершенно точно. Нордвелл посмотрел сквозь меня мутным взором, а потом просто обошел и заперся в каюте.

Без помощи Освальдеса он бы дурь не добыл. Но тот посмотрел на меня тоскливым взором и сообщил:

– Когда такой человек просит, отказать ему совершенно невозможно. Вы-то, госпожа Беккер, должны же это понимать?!

Я не стала уточнять, на что он намекает.

– Сеньор Освальдес… – осторожно спросила я, – а что именно он у вас попросил?

Список навел меня на мысль, что Нордвелл и правда затеял совершить самоубийство.

Но компьютер продолжал считать, что он в относительном порядке и я, в конце концов, выбросила из головы. Он мне не муж, не брат и не другой родственник.

Да и уже в том возрасте, когда люди сами могут себя контролировать.

Наверное.

Но посматривать на биосканер продолжила. Вдруг что-то пойдет не так…

Разговоры Освальдеса все сводились к его прошлым успешным сделкам и путешествиям в дальние колонии, те самые, которые видят торговые суда, может быть, один раз за целое поколение. Судя по рассказам, жизнь контрабандиста никогда не была спокойной…

Я слушала, кивала, но в ответ помалкивала. Недавние наши с Нордвеллом приключения, может, и достойны были устного изложения, да только история-то еще не закончена, и пока не известно, какая ее часть должна оставаться секретной.

А об остальной моей жизни, пожалуй, и сказать-то нечего. Гранит науки на Фелице, каникулы на Эсмеральде, плаванье с маской.

Можно было бы пересказать парочку из тех историй, что когда-то поведал Джо Мартинес. Но тогда мы оба были пьяны, а на трезвую голову эти байки уже не казались такими забавными…

К концу недели в зале полетного контроля, в каютах, в отсеках, везде на борту правила тишина.

Тишина натягивалась, гудела, готовая не то лопнуть атомным взрывом, не то задушить нас, всех кто был на корабле. И первым не выдержал Освальдес. Однажды утром он постучал ко мне в каюту и потребовал, чтобы я поговорила с мужем. Скоро нужно будет готовить борт к переходу, понадобится помощь Нордвелла, а он не откликается на сетевые вызовы, стук в дверь и сигналы громкой связи.

Я представила, чем это может кончиться, но собрала волю в кулак и все-таки пошла к нордвелловской каюте. Хотя и была уверена в провале.

Дверь приоткрылась, в щель стало видно угрюмую небритую физиономию обитателя каюты. Он несколько секунд щурился, разглядывая меня, потом все-таки узнал:

– А, офицер Родригес… входи. Давай, входи…

Я вошла, осторожно высматривая признаки почти двухнедельного запоя. Но в каюте было прибрано, койка убрана в технологическую нишу. На столике, на полу, у душевой капсулы – везде было чисто. Как будто здесь и вовсе никто не жил.

Нордвелл отстегнул от стены и катнул мне кресло-поплавок. Тоже приглашение. Сам присел у переборки прямо на пол. Несколько секунд так и просидел, зажмурившись. Потом спросил:

– Что?

Я пожала плечами:

– Освальдес беспокоится. Мы выходим к Гелиосу, ему нужна помощь.

– Освальдес, значит… – кривая ухмылка. – Ну что ж. Надо ему помочь, раз ему нужна помощь. И раз он беспокоится.

Прозвучало это с легкой иронией, но какая разница. Уже хорошо, что хоть дверь открыл.

– Я если честно, тоже немного… – призналась я. – Ты плохо выглядишь.

Похмелье людей не красит обычно, но у моего пирата, не как у других людей. У него – аристократическая бледность сквозь щетину, темные круги под глазами и странное, не то дурашливое, не то злое настроение.

– Я пил. Алкоголь. Ты когда-нибудь пила алкоголь?

Вспомнились не к месту обнимашки с Мартинесом.

– Ну, я же все-таки студент… – прозвучало, как будто извиняюсь. Да и наплевать.

– Студент… ты училась в школе? Или это были сетевые курсы?

– Школа была на соседнем острове, – обрадовалась я возможности сменить тему – мы ездили туда на лодке. Три дня в неделю жили там, в специальном детском корпусе, три дня – уроки по сетке. Но тебя же не это интересует?

– Я никогда не учился так, как ты. Уроки… задания, наверное… игры.

– Но ты много знаешь.

Это было странно. Образование – фундамент общества. Хотя о чем это я. Где Нордвелл, и где общество.

– Знаю. Да. Пришлось… Так что ты хотела мне сказать?

– Что Освальдесу скоро понадобится твоя помощь. А еще, что мы не заметили никаких подозрительных переговоров в этой части пространства…

Он махнул рукой:

– Знаю. Следил. Сетка открытая…

– Эй, ты в порядке? Я спрошу у Освальдеса, может тут есть какая-нибудь нормальная аптечка?..

– Да мне нельзя это все. Ничего, Реми. Ничего, через пару часов буду в порядке…

Я усомнилась, но как оказалось, совершенно напрасно. Примерно через час с небольшим Нордвелл появился в зале полетного контроля бодрым и свежим. Хотя следы утренней мрачности с его лица исчезли не до конца. Он мог обмануть кого угодно, но я-то уже давно за ним наблюдаю, привыкла.

Караулили нас у самого входа в туннель – мы были начеку, и только потому нас не разметало по космосу жалкими кусочками протоплазмы.

Как потом пояснил Освальдес, нашему кораблю попытались сбить настройки зеркальных полей, заставив отказаться от маневра и уйти на одну из немногих доступных орбит. Им это почти удалось – шкала модулятора в какой-то момент скакнула в красную зону так, что сработал звуковой сигнал.

Я уже морально готовилась, что нам придется принять неравный бой, но сеньор Освальдес хладнокровно вырубил пищалку, и что-то скомандовал Нордвеллу на том варианте разговорного языка, который понимают лишь грузчики и технические специалисты узкого профиля.

И мы не вылетели из туннеля, не разбились и не сошли с курса. Мы даже немного еще ускорились – меня вдавило в кресло и мотануло влево.

Нордвелл затейливо ругался сквозь зубы, рядом снова что-то пищало, но мы уже были в червяке, а значит достать нас не смог бы даже какой-нибудь случайно оказавшийся рядом бог.

Может, перед началом маневрирования, мне надо было остаться в каюте – нервы, наверное, были бы спокойнее. Но упустить возможность понаблюдать за гиперпереходом из самого первого зрительского ряда я не могла. Теперь-то пожалела, но кто знал, что «уход в червяка» поначалу похож на ускоренное падение к полюсу планеты?.. наперегонки с неизвестно, какими врагами.

Оживали доселе темные шкалы. Зажигались предупреждения. Что-то пищало на разные голоса. Чтобы избавиться от этого мельтешения я стала смотреть на руки Нордвелла – они, откликаясь на команды Освальдеса, по очереди перезапускали сбоящие системы. Системы перезапускались, шума становилось меньше. А потом мой взгляд сам переместился на его лицо. И я поняла, что на этот раз – обошлось. Нордвелл азартно улыбался и был так увлечен нашим управляемым падением в туннель, что, пожалуй, взорвись рядом бомба – не заметил бы.