Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следует также напомнить о выпуске[472] Серторием огромного числа монет с местными легендами, чему способствовало громадное количество монетных дворов[473]. Эти эмиссии имели двоякое значение. Прежде всего они, несомненно, были вызваны «необходимостью покрытия возраставших расходов, вызванных войной, включавших выплату stipendium'a иберам, завербованным в войско Сертория, и в общем служили удовлетворению нужд местного рынка в той части полуострова, которая находилась под контролем повстанцев»[474]. Весьма интересно предположение Ю. Б. Циркина: «Само количество находимых монет[475] может говорить о том, что Серторий предпочитал не просто забирать у туземцев все необходимое ему для войны, а покупать, и это дополняет картину его отношений с местным населением»[476]. Кроме того, как указывает Дж. Гаджеро, чеканка монет с испанскими легендами имела и пропагандистское значение[477]. Возможно также, что она свидетельствует об определенном расширении автономии ряда местных общин.
Каковы были отношения Сертория с различными группами участников движения? Долгое время ученые выделяли только две таких группы — римских эмигрантов-марианцев и местные племена[478]. Э. Габба обратил внимание еще на одну — римских и в особенности италийских поселенцев[479]. И. Г. Гурин идет еще дальше, деля повстанческий лагерь на пять групп: марианских эмигрантов, римско-италийских колонистов, романизованных испанцев, нероманизованную знать и основную массу нероманизованных туземцев[480]. Подобное членение кажется нам спорным, что, как мы надеемся, будет видно из дальнейшего рассмотрения проблемы.
То, что ядром движения являлись бежавшие на Пиренейский п-в противники сулланского режима, сомнений не вызывает. Именно они были заинтересованы в решительной войне против олигархического режима, лишившего их родины, имущества и угрожавшего их жизни. Первоначально их число было очень невелико — лишь какая-то часть отряда из 2600 чел., которых Серторий, по словам Плутарха, называл римлянами, но каковыми большинство из них, вероятно, не являлось (см. выше). При вступлении в провинцию их число, вероятно, возросло, так как среди ее жителей находилось немало колонистов из Италии. Во время диктатуры Суллы сюда устремилось немало жертв сулланских репрессий, главным образом италийцев[481], которые, надо думать, были совсем не против вернуться на родину, отомстить врагам и занять прежнее, если не еще более высокое положение. И, наконец, множество римско-италийских эмигрантов присоединилось к Серторию в составе армии Перперны. Можно предполагать, что общая численность эмигрантов в войсках восставших достигала нескольких десятков тысяч человек. То, что они более других участников движения были заинтересованы в войне против сулланского режима, а потому представляли собой самую надежную силу в руках Сертория, позволяет думать, что именно из их числа набиралось большинство командиров повстанческой армии, не говоря уже о верхушке руководства инсургентов. В среде последней, по всей видимости, шла борьба за влияние между окружением Сертория и Перперны (как, впрочем, вероятно, и между ними самими), однако насколько она затрагивала основную массу воинов-эмигрантов, сказать трудно. Во всяком случае, после умерщвления главнокомандующего они чуть не растерзали Перперну — организатора убийства, что говорит об их верности Серторию.
Весьма сложен вопрос об участии в восстании римско-италийских поселенцев (Hispanienses), из числа которых можно исключить большинство тех, кто стал жертвами сулланских реквизиций, поскольку по своим интересам они в основном могут быть отнесены к первой группе. Что же касается остальных колонистов, то они стремились не столько к возвращению в Италию и уж тем более не к расправе с сулланцами, сколько об укреплении своих позиций в провинциальном обществе. Именно на них, как мы видели, старался опираться Серторий в 82–81 гг., хотя в решающий момент Hispanienses (как, впрочем, и остальное население провинции) оставили его. Однако теперь мятежный проконсул стал значительно сильнее, чем в 81 г., а потому мог рассчитывать на большую поддержку с их стороны. В ней он был заинтересован особо, поскольку силы эмигрантов вряд ли были достаточны для преобладания над испанцами, которых Серторий, несмотря на все уступки, стремился все же держать в подчиненном положении (см. ниже). Добился ли он этой поддержки? В источниках отсутствуют сообщения о том, чтобы повстанцы владели хотя бы одним римским городом на Пиренейском п-ве. Правда, если верны соображения И. Г. Гурина (см. выше), то в их руках находилась Италика, но это еще не свидетельствует о поддержке