имени Амброз, который, как он обнаружил, исчезал, был Амброз Герри из Индианаполиса, шесть месяцев назад. Я позвонил в тамошнее отделение полиции и выяснил, что того человека нашли и вернули — дело касалось, таким образом, оставления семьи. А девушка, что была за коммутатором в «Грешаме» вчера во вторую половину дня, а затем отправилась в Расин, снова в городе, и я говорил с ней. Она не помнит ничего о звонках из номера Бергмана или ему в номер. То есть совсем ничего, да это и не имеет значения теперь, когда нам известно, что в четыре Бергман был в суде. Ещё я поспрашивал в других детективных агентствах города, не предлагали ли им Грейн и Дэгон работёнку, аналогичную той, от которой я отказался. Они побывали только в ещё одном агентстве, но и там получили отказ. Это было перед тем, как они пришли ко мне, и впоследствии, вероятно, отказались найти поддержку в легально работающих агентствах. Как бы то ни было, а раз мы не первое агентство, в которое они обратились, то в их действиях не нужно искать подвоха. В общем, Эд, с нашим делом Оги Грейн и Тоби Дэгон вряд ли как-нибудь связаны.

— Вот и Бассет так думает, — сказал я. — Да и я сам, если на то пошло. И все равно от вас я отправлюсь в «Голубой крокодил», если вы не предложите мне занятие получше.

— Видимо, Эд, не предложу.

Я встал, полагая, что и так пробыл достаточно. Старлок, должно быть, смертельно устал.

Он допил свой стакан и тоже встал.

— Пистолет при себе?

Я покачал головой. Старлок направился к комоду и вынул из ящика плечевую кобуру с пистолетом тридцать второго калибра в ней.

— Надень-ка вот это.

— Но мне…

— Надень, — произнёс Старлок. — Карл Делл, не исключено, сегодня пожалел, что этого при нём не оказалось. Тебя тоже может посетить умная мысль. Та же самая.

Я скинул пиджак и напялил на плечо кобуру.

Глава 10

«Голубой крокодил» оказался ночным клубом средних размеров и со средними расценками. Не лучший в Чикаго, но и до худшего ему было скатываться порядочно. Вечером в четверг давки не было, но официанты не простаивали, так что жалеть Оги Грейна не приходилось. Семь-восемь десятков посетителей располагались на площади, что спокойно вместила бы и сотню, а в особо шумные ночи и в полтора раза больше. Имелся и эстрадный ансамбль из пяти персон — оркестр Гарри Харта; у меня побывали кое-какие из его пластинок, — наигрывавший лёгкую музыку, под которую танцевали с дюжину пар.

Ко мне, только что вошедшему, подошёл метрдотель, и я объявил:

— Столик на двоих. Мой приятель скоро подойдёт.

Обрати метрдотель на меня внимание погодя, он решит, что «приятель» меня подвёл, и так будет лучше, чем привлекать к себе внимание, слоняясь в одиночку. Метрдотель подвёл меня к столику на двоих, — вероятно, худшему во всём клубе: самый дальний от танцплощадки, а оркестр загораживает опорная колонна. Но я не противился; я пришёл сюда не ради музыки. Если уж на то пошло, то я вообще не знал, зачем сюда явился, — разве что повидать Эстеллу.

А она, должно быть, приметила, как я входил, поскольку тут же оказалась рядом, стоило метрдотелю удалился. Чертовски хороша она была в своём вечернем наряде, для которого потребовалось, по моим подсчётам, лишь дюжина квадратных ярдов материала на юбку да едва ли квадратный фут на нечто выше талии. Да, наряд был что надо и стоил денег. Был ли он её собственным или же достался ей вместе с работой? А может, это Оги взял и купил его специально для неё? Но тогда, поскольку они познакомились лишь сегодня вечером, им пришлось хорошенько побегать… Тут я встретил её глаза и устыдился своих мыслей.

Подойдя к моему столику, Эстелла безлико улыбнулась и бесстрастно произнесла:

— Желаете сигарет?

У меня была с собой свежая пачка, а потому я собирался было сказать «нет», как заметил, что Эстелла уже протягивает мне упаковку со своего лотка, а сама прижимает к ней пальчиком сложенный листок бумаги. Эстелла даже покрутила упаковку у меня перед носом, чтобы я эту бумажку разглядел.

И я, кивнув, положил на поднос долларовую банкноту; Эстелла же опустила сигареты вместе с бумажкой на мой столик. «Спасибо, сэр», — произнесла она, даже не спросив, желаю ли я получить сдачу.

Я запихнул сигареты в карман пиджака и разгладил бумажку ладонью. Прочесть её я, однако, не смог, поскольку ко мне подошёл официант. Я заказал виски с содовой и «клубный» бутерброд; поход в морг временно лишил меня аппетита, и до этой минуты я съел всего лишь один гамбургер, пока Бассет уплёл четыре, а потому сейчас вновь почувствовал голод. А ещё я попросил официанта показать мне, в какой стороне телефонная будка: мне захотелось позвонить в агентство, чтобы поставить Джейн в известность о том, где нахожусь.

В телефонной будке я перво-наперво развернул записку Эстеллы. В ней было только два слова: «Привет, Эдди!». Я не знал, ругаться или смеяться.

Сунув записку в карман, я позвонил в агентство. Сказав Джейн, где нахожусь, я, однако, попросил не пытаться разыскивать меня здесь кроме как в случае острой необходимости, но и тогда, если Джейн всё же захочется мне что-то передать, пусть позовёт к телефону Эстеллу, а уж Эстелла передаст сообщение мне.

Затем я позвонил домой и узнал, что Бассет всё ещё там, у Карла. Инспектор подошёл к аппарату.

— Есть что-то новое? — спросил я его.

— Ни черташеньки, Эд. Я дважды прошёлся по комнате, да и сейчас вот, перед сном, заскочил. А ты от Старлока звонишь?

Я объяснил Бассету, где нахожусь.

— Тебя, Фрэнк, сегодня надули с ужином. Приходи в «Крокодил», я тебе компенсирую выпивкой, и развлекательную программу посмотрим.

— Эд, я рад бы, но время приближается к часу ночи, и я смертельно устал. А завтра ведь новый день. Собираюсь приняться за работу пораньше.

— Есть план?

— Начну с Карловой конторы, выясню, кого он собирался посетить на своём обычном маршруте и кого посетил на деле. Попытаюсь высчитать всё по минутам до того часа, как он пришёл домой и ты в пять с ним увиделся. Ты говоришь — он сказал тогда, что уже где-то поужинал? Не знаешь ли, где он обычно ужинает?

— Сразу к югу от Огайо-стрит, на Кларк-стрит, есть местечко, где готовят барбекю. Эстелле приходилось там работать. Он там частенько ужинал — может, и ради Эстеллы, я не