диван, как на свидание с красавицей. Только теперь тебе лучше переодеться. Как на охоту. А то от этих шелков скоро одни лохмотья останутся. Это на чей же манер сейчас наряжаться стали? На китайский?

– Везут оттуда, – подтвердил Сулейман, с сожалением счищая грязь с узорчатого подола. – Говорят, при дворе великого хана в Ханбалыке все так ходят.

– Втридорога, поди, дерут с любителей нарядиться. Так что ты праздничное одеяние побереги для подходящего случая. Мы пока будем на этом дворе сидеть, а ты слетай переоденься. Одна нога здесь – другая там. Улицы благо пусты, обернешься быстро. Не заплутаешь?

Сулейман обиженно фыркнул и развернул коня.

– Ты его нарочно отослал? – спросил Илгизар, когда всадник скрылся в конце дороги. – А я-то думаю: чего это мы в кустах лазим попусту?

– Предосторожность никогда не бывает излишней. Парень сейчас при нас – глаза и уши Могул-Буги. А мы не знаем, каким боком он в эту историю замешан. Речь ведь пойдет о франкских делах. К которым сама Тайдула и ее братец большой интерес имеют. Не зря эн-Номан за ними, как сыч болотный, зрит и днем и ночью. Думаю, успеем с Адельхартом потолковать. Лишь бы монах не задержался.

Адельхарт не подвел. Не успел Злат поприветствовать неприятно удивленного Сарабая, решившего уже, что с этой злополучной историей покончено, как во дворе послышалось фырканье лошади. Наиб заметил, что поверх монашеского одеяния Адельхарт предусмотрительно надел простой плащ, делавший его похожим на обычного кипчака.

– Буду краток, брат, – с ходу отбросил всякую церемонность наиб, – ибо скоро вернется человек, для чьих ушей наш разговор не предназначен. Я совершенно точно узнал, что тот гость, за чей сундук тебе обещали пятьсот иперперов, прибыл к нам из города Праги, что в Чехии. Можешь догадаться, что ему здесь было надо и кто его послал? Раньше ты ведь думал, что его прислали каталонцы.

– Это меняет дело, – кивнул Адельхарт. – Посланца из тех краев, скорее всего, интересуют волынские дела. Ты же помнишь: восемь лет назад из-за них даже война была. С крестовым походом, – добавил он после некоторого колебания.

– Кому в Чехии есть дело до Волыни?

– Друг друга, враг врага, – усмехнулся монах. – В волынских делах по уши сидят Польша и Венгрия, а они чешскому королю Иоанну лютые враги.

– Наш хан их тоже не любит. Выходит, этот тайный посланец прибыл с поручением найти союзника?

Монах задумался. Судя по загоревшимся глазам, в его голове роились неожиданные мысли:

– Ведь это сразу многое объясняет. У тайного посланца должны быть письма для хана. Немало тех, кто хотел бы их заполучить или хотя бы в них заглянуть. Или постараться, чтобы они не дошли до получателя, – добавил он после недолгой паузы.

Злат молчал, не мешая монаху думать. Было заметно, что его ум работает лихорадочно.

– Давай теперь посмотрим, кто его мог ждать в Орде. Король Иоанн – сторонник императора Людовика. Поэтому понятно, почему его посланник не обратился за помощью в нашу миссию. Мы ведь через архиепископа в Крыму подчиняемся Святому престолу. – На лице Адельхарта мелькнула досада, и он в сердцах ударил ладонью по столу. – Нет! Не годится! Понимаешь, чешскому королю, конечно, очень хочется, чтобы хан начал воевать с Венгрией, но хану это зачем? Может, опять что-то затевается на Волыни? А в Праге об этом пронюхали?

– Ты вчера говорил, что польский король умер, – напомнил Злат.

– А ты меня слушать не хотел, – попрекнул монах, – теперь вот сам напоминаешь. Правильно напоминаешь. Потому как пока никто не может предсказать, как новый король дела завертит. Его отец с чешским Иоанном всю жизнь воевал, сам Казимир, так его зовут, в Венгрии полжизни провел.

– Слушай, а что они там делят без конца?

– Долго рассказывать. Да и к нам отношения не имеет. Единственное, чем можно заинтересовать хана: Волынское княжество. Чешскому королю его дела без надобности. Так что давай смотреть на его друзей. Польских врагов. Раньше это была Литва. Как раз за Волынь и грызлись. Только восемь лет назад, как я рассказывал, вдруг помирились. Похоже, крепко. Этот новый Казимир на дочке литовского князя женат. У Литвы первый враг – Тевтонский орден. Было время, он с Польшей дружбу водил, но теперь размирился, так что любовь у них с чешским Иоанном. Он в прежние времена с орденом на Литву ходил.

– Подожди. Что-то у меня в голове не укладывается. Орден – это же значит под папой, как я понимаю? А ты говорил, что этот чешский король на стороне императора.

Адельхарт рассмеялся. Почти весело:

– Ты бы своего друга Хайме про эти дела расспросил. Он ведь бывший тамплиер. Его орден едва не первым был среди всех лет тридцать назад. С чего теперь рыцарь прячется на краю света под крылом у хана Узбека? Кто весь его орден под корень извел? Да не просто извел, а проклял, осудил, пожег на кострах и замучил в застенках. Я тогда в тех краях жил. Хоть совсем мальцом был, а помню. Анафемствовали, казнили. Кто? Папа. Или нашу миссию возьми. Считается, что она от ордена францисканцев. Нищенствующими братьями их еще называют. Так вот будет тебе известно, что их глава с папой Иоанном крепко повздорил и сейчас не разлей вода с императором.

– Почему же тогда посланец из Праги не обратился в вашу миссию, коли их король тоже с императором заодно? – не утерпел Илгизар.

– Ты пытлив, юноша, но невнимателен, – улыбнулся Адельхарт. – Ты не обратил внимания, что я говорю про францисканцев «они». Сам я доминиканец. У нашего ордена нет в здешних краях своей обители, вот такие, как я, и обитают при чужих миссиях. Нас таких немало. Не только доминиканцев. Того же Хайме возьми. Ходит в бенедиктинской рясе, а обет принимал где? Папа раскаявшимся тамплиерам повелел перейти в орден госпитальеров. Хайме перешел? Тогда он должен был ходить в плаще с крестом. Что-то я его в таком плаще ни разу не видел. Теперь тебе понятно, что у посланца из Чехии были все причины не доверять здешней миссии. Тем более что святейшего папу сарайские дела очень даже интересуют.

– Литва уже к нашим делам ближе. Узбек их не любит и опасается. Особенно после того, как они Киев хотели к рукам прибрать. Там теперь даже баскака держат. Лет пять назад с литовцами большую войну затевали, уже войско в Тверь послали, только не вышло ничего. Кончилось все очередной московско-тверской сварой. По сей день тянется.

Вошла Юксудыр. Поставила на стол кувшин с горячим медом, резные ковшики. Улыбнулась