Так почему?

Потому что не хотел оказаться наедине с мной?

От этой мысли сильнее пересыхает в горле. Нет, вряд ли Давид чего-то опасался. Моей неотразимости, – иронизирую над собственными глупыми мыслями.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спрашиваю чтобы переключиться. – Кристиана мне об этом сказала.

– Во-первых, я хотел поговорить о твоей сестре. Эту идею, кстати, тоже Кристиана мне подкинула. Здесь неподалеку есть пансион, очень неплохой. София может пойти туда на обучение.

– Что означает пансион? Ночевку?

– Кажется да. Это что-то вроде пятидневки.

– Для Софии конечно важно ходить куда-то в школу, я постоянно думаю об этом, пока пытаюсь с ней сама заниматься... Но зачем мне отдавать ее в пансион? У нас ведь больше никого нет… Знаешь, мне немного неловко говорить на такие важные темы… в таком виде. Может быть, я для начало оденусь? – спрашиваю Давида.

– Думаю, что это лишняя трата времени, потому что сразу после того как мы поговорим, я собираюсь тебя трахнуть, – так же не меняя спокойного тона сообщает Ериханов.

Теряюсь от такой прямой откровенности. Внутренне вскипаю – ну неужели нельзя облачать свои желания в более романтичную форму? Да, я тоже очень его хочу… Но не так. Не здесь…

Поспешно начинаю что-то говорить про Софию, про её способности, о том что она уже хорошо понимает французскую речь.

– Тогда решено, завтра же поедем в этот пансион. Там много русскоязычных детей, ей проще будет влиться.

– Спасибо. Но я не знаю сколько мы пробудем здесь. Мы же не можем вечно пользоваться добротой Дарины и Кристианы.

– Не думай об этом.

– Как я могу об этом не думать? – в моем голосе проскальзывает отчаяние. Я безумно устала от своего зыбкого положения! Я хочу обратно свою семью. Хочу к маме… Да, как маленькая глупая девчонка, положить ей на колени голову, чтобы она гладила меня по волосам. Чувствую вскипающие слезы и ком в горле…

Виснет длинная пауза, а потом Давид меняет тему.

– Через пару дней мне нужно уехать.

Удивительно, на этот раз он решил мне сообщить о своих планах?

Теряю дар речи от таких изменений.

– Надолго? – спрашиваю как можно равнодушнее.

– Нет. На неделю.

– Ясно… Когда ты вернёшься, в нашей Софией судьбе, возможно, что-то прояснится, и мы сможем решить, что делать дальше, – говорю нервно.

Может быть Егор сможет освободить маму… И мы снова станем семьей. А все что пережила станет воспоминанием… Вот только этот мужчина никогда не станет воспоминанием для меня… Навсегда останется раной в сердце. Врать себе бесполезно. Иначе не может быть. Слишком глубоко засел, в самом сердце…

Вздрагиваю от этих мыслей.

– Что ты имеешь ввиду? – Давид смотрит на меня внимательно, цепко.

– Ничего… Просто так сказала.

– Хочешь поехать со мной? – огорошивает предложением от которого теряю дар речи.

Он правда спрашивает мое мнение? С каких пор? Только что про секс заявил в безапелляционной манере… Я буквально ошеломлена, впервые Ериханов предлагает мне что-то помимо секса… Это безумно волнует, будоражит.

– С тобой? – облизываю пересохшие губы.

Почему именно сейчас? Когда объявился брат… Неужели мне придется делать выбор?

Чудовищный выбор между семьей и мужчиной, который мне небезразличен.

– Я не знаю что сказать… Наверное, я бы согласилась, но София… Я не могу ее бросить.

– Да, я знаю что ты очень ответственна в этом плане, и безусловно, ты молодец. Но для себя тоже нужно уметь жить, Лилиана. Ты же это понимаешь? Ладно, у тебя есть время подумать. Два дня. Иди сюда. Сними это чертово полотенце, от которого я уже устал.

– Тебе обязательно быть таким? – мой голос дрожит.

Но на самом деле, его властность заводит. Меня уже трясёт от желания, до такой степени что трусы промокли. Боже, какая пошлость… но это правда. Соски стали невыносимо чувствительными, острыми как пики, твердыми.

Медленно, чтобы поддразнить Ериханова, сдвигаю полотенце, все ниже, ниже.

Для меня самой это невыносимо мучительно, едва терплю пытку…

Потому что готова сама наброситься на безумно красивого мужчину, который пожирает меня взглядом.

Глава 19

– Ты решила поиграть, девочка? – низкое рычание, в одно движение Давид оказывается рядом, а полотенце улетает куда-то к двери.

Он подхватывает меня на руки, прижимает к себе. Так невыносимо сладко быть в его объятиях. Обнаженной. Тогда как на нем еще полно одежды.

Давид снова садится на кровать, а я оказываюсь на нем сверху. Впиваюсь пальцами в его плечи, смутно отдавая себе в этом отчёт. Что схватилась так, словно мы и правда зависли над пропастью и могу в любой момент сорваться…

Рука Ериханова не церемонясь ныряет между ног. Всхлипываю, судорожно втягиваю в себя воздух. Его пальцы обжигающе горячие… Ритмичные нажатия, поглаживания, разносят по телу языки пламени. С губ срывается стон. Который подстёгивает Давида действовать быстрее и быстрее.

– Охуеть, маленькая, как быстро возбуждаешься, – шепчет в мои изогнутые от страсти губы. Его глаза блестят лихорадочно. Он словно пожирает меня жадным цепким взглядом. В котором плещется тьма. Но она больше меня не пугает. Я хочу отдаться ей полностью…

Кровь бросается в лицо от этого осознания. И в то же время от понимания, что я уже на грани. Могу кончить в любой момент… а он еще даже не во мне…

– Мне нравится… – еще один хриплый выдох.

Надавливает сильнее и ритмичнее, и мое тело, живущее собственной жизнью, отвечает ему дрожью и податливыми движениями. Ерзаю на нем. Сама насаживаюсь на пальцы. Хочу их в себе. Хочу Давида. До такой степени, что умереть готова ради этого.

– Расслабься.

Почему в его голосе мне мерещится мука?

– Такая влажная, блядь…

Вводит в меня сначала один палец. Добавляет второй и уже с трудом протискивается. Скользит в глубине лона. Забываю где мы. То, что делю это пространство с невинной сестренкой. Теперь эта комната станет напоминанием о моей порочной зависимости…

Размазывает влагу по припухшим складкам. Снова ныряет внутрь. Растягивая, лаская. Вырывая новые стоны, вынуждая двигаться навстречу его руке.

– Пожалуйста, – всхлипываю. Сама не знаю, о чем прошу.

– Что такое малыш? Не терпится кончить?

Зрение плывет, не могу разглядеть его лицо. Мужчины, что мучает меня. Понять, смеется ли он надо мной. Когда пытает наслаждением. Я теку