— Спасибо за помощь, — рассеянно ответила Милада-степняк, провожая тревожным взглядом воинов Мидина. Она не могла ни о чём другом думать, как только о предстоящей встрече с любимым. “У меня всё же получилось, — думала она, а в душе всё пело и ликовало. — Мы вызволили Невера и его побратимов из каменных казематов и сейчас уезжаем на родину”. Но вслух ровным тоном произнесла: — Но мы сами справимся. Пусть ваш правитель не переживает за свою племянницу.

— Тогда советую вам оставить их в оковах до места прибытия, — предложил Мидин.  

Милада-степняк лишь кивнула в ответ. Только что из здания начали выводить искольских пленников. Первым шёл Невер, он буквально тащил на себе своего друга — Данияра. Даже на расстоянии было видно, насколько плох этот воин. Он едва передвигал ноги, не понимал, что происходит, и просто покорно следовал за своим товарищем по оружию, радуясь, что умрёт на свободе, а не в мрачном подземелье. Этот исполинский воин наводил ужас на врагов, а сейчас его качало от слабости. Сердце Милады сдавило от жалости к умирающему воину.

"Пресветлые Боги! — прошептала она. Данияр не раз спасал жизнь Неверу и был искренне предан ему. — Дайте мне силы спасти его! Пожалуйста, продержись ещё немного", — мысленно обращалась Милада к побратиму своего мужа.

А тем временем вся челядь и придворные сбежались посмотреть на отъезд пранадармца и суровых северян, которыми пугали непослушных детей, рассказывая всякие небылицы о страшных русичах. 

— Не знаю, что ты задумал, — проговорил Невер, останавливаясь напротив степняка и прожигая его ненавидящим взглядом. — Но так просто это тебе с рук не сойдёт.

Милада-степняк не стала ничего отвечать, спокойно выдержала взгляд любимого, мельком посмотрела на Данияра, который уставился на неё с той же ненавистью во взгляде; она знала: была бы его воля, он без промедления свернул бы тонкую шею степняка одними лишь руками. 

“Ненависть — это хорошо! Она даст ему силы жить дальше”, — подумала Милада, изо всех сил стараясь держать свои истинные чувства в узде. 

— Сван, — тихо позвала она командира. — Распредели пленников по повозкам и пока не снимай с них оковы, — растянула губы, как ей казалось, в улыбке; но со стороны это выглядело, словно степняк насмехается над русичами. 

Милада повернулась к суженому спиной и быстро зашагала к своей лошади, которую привёл один из воинов Свана. И вдруг услышала за спиной какую-то возню: Невер попытался броситься на пранадармца, но его удержали друзья. Не в том они были сейчас положении, чтобы открыто устраивать бунт, для начала надо было уехать из Эграна.   

— Ты даже лошадь её забрал, сволочь, — в сердцах выругался мужчина. — Какой ты мужик после этого? Пёс ты шелудивый, вот кто!  

Эгранские стражники схватились за мечи, поглядывая на своего командира и ожидая приказа утихомирить не в меру разбушевавшегося русича. Но Мидин молчал, внимательно наблюдая за степняком; кто они такие, чтобы вмешиваться, если сам пранадармец ничего не предпринимает, чтобы утихомирить своих пленников. В его душе начало зарождаться подозрение: а настоящий ли степняк перед ним? Ведь, насколько он знал, ни один пранадармец не стерпел бы такого унижения.    

Милада ошеломлённо посмотрела на суженого, не сразу сообразив, о чём тот говорит. Белоснежную лошадку ей подарил Невер, как только было объявлено об их помолвке. Усмехнулась и протянула руку, животное тут же доверчиво уткнулось мордой в ладонь степняка. 

— Это моя лошадь, — твёрдо произнесла Милада-степняк и по-хозяйски потрепала свою верную спутницу по шее; было невыносимо стоять так близко к своему любимому и ощущать его ненависть. Быстро отошла в сторону, боясь, что не сдержится и кинется обнимать любимого. Вот где шок будет для всех! — Сван, поторопись.  

Командир бросился выполнять приказ принцессы. 

— А тебя, предатель, убью первым, — пообещал Невер, забираясь вместе с Данияром в одну из повозок и помогая другу удобнее устроиться среди тюков, насколько это было возможно сделать со скованными руками. — За Миладушку, за то, что продался врагам нашим, что забыл о родном доме, оставил пост, за который должен был отвечать своей жизнью. Вот этими руками задушу, — угрожающе потряс кандалами и брезгливо сплюнул.  

Сван пожал плечами, мол, на всё воля богов, но сам выглядел уж очень довольным, и у него подозрительно блестели глаза, когда он помогал Данияру улечься в повозке, правда, от своего друга он старался держаться подальше.

— Держись, Данияр, — прошептал Сван, пытаясь подложить под голову друга ещё один мешок с дарами от правителя Эграна. — Скоро тебе станет легче.

— Лучше убей меня сразу, — попросил Данияр. — Чего тянешь?

— Я скажу так: для каждого события своё время! — Сван ободряюще посмотрел на побратима и спрыгнул с повозки, чтобы помочь остальным пленникам.

Во дворе вдруг стало очень тихо. Взоры присутствующих обратились к процессии, которая безмолвно приближалась к повозкам. Со стороны дворца лёгкой поступью двигались  придворные дамы в изящных нарядах. Впереди них, в окружении своих верных слуг, которые были одеты для путешествия, шла Чанлиф. На ней были чёрные одежды, точно такие же, в которых она однажды собиралась бежать из дворца, за спиной виднелись рукояти мечей, а её лицо закрывала прозрачная тонкая вуаль. И хоть она была одета в мужскую одежду, ни у кого не возникло сомнений, что перед ними женщина. Не осталось ни одного равнодушного мужчины, даже искольские пленники притихли и наблюдали в немом изумлении за приближением прекрасного видения. 

— Невер, — с восхищённым придыханием позвал Данияр друга, не в силах отвести своего взора от прекрасной девы, даже приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть. — Я уже умер? — тихо спросил он.

— Нет, друг мой, — твёрдо ответил Невер. — Ты жив, и нам предстоит очень трудный путь в земли Серебряной Завлуди. — И быстро пояснил: — Миладушку надо выручить из полона! 

Заморская принцесса гордо проплыла мимо повозок с пленниками, не удостоив их взглядом. Да и не до этого ей было! Чанлиф никого и ничего не видела, кроме своего степняка, который с озабоченным видом продолжал отдавать распоряжения своим воинам и, между делом, поправлял подпругу своей лошади. 

“Милый. Милый мой степняк! — Чанлиф улыбалась. — Ты выбрал меня. — Сердце пело и ликовало. — Заберёшь в свою далёкую страну, позволишь быть рядом. — Да она чуть с ума не сошла от счастья, когда Гаруф сообщил ей свою волю и потребовал быть готовой к отъезду в течение двух часов. — Клянусь, что стану для тебя преданной подругой, а если позволишь, буду любить так, как никого никогда не любила в жизни!”  

Степняк словно почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся. 

— Рад видеть тебя в здравии, — искренне порадовалась Милада-степняк, ласково улыбаясь принцессе, как самой близкой подруге.

Но Чанлиф вдруг начала опускаться перед ней на колени. Этого Милада никак не могла допустить! Бросилась к принцессе и подхватила её под локти.