Они вернулись к лимузину, женщины едва сдерживали рыдания.

— Мы должны были пожениться, — сквозь слезышептала Пакстон, но Марджори покачала головой.

— Никогда не знаешь, где подстелить соломки. Никтоэтого не знает. — И никто ничего не знал о той войне, на которуюотправился Питер, солдатом которой он стал, никто не знал цену, которую онзаплатит, будучи там.

— Дай Бог, чтобы он был осторожен, — тихо сказаламиссис Вильсон, когда переезжали мост, возвращаясь в Сан-Франциско.

Пакстон заехала к Вильсонам, пообедала с ними, но оставатьсяу них не захотела и в тот же день собрала вещи и уехала домой в Беркли. Сегодняона должна была сдавать экономику, но было ясно, что сдавать она ничего небудет. Сейчас Пакстон знала и помнила только одно: где Питер, куда он летит ичто его ждет. Сначала он должен был лететь на Гавайи, затем Гуам, а послеСайгон, оттуда, если выйдет, он ей позвонит. Куда Питера направят, было неясно.

Пакстон надеялась, что никуда. Если повезет, его оставят вштабном корпусе, она настаивала, чтобы он воспользовался своим положением, ондипломированный специалист. Но назначение в правовой дипломатический корпус онне получил, в этом случае его оставили бы в Штатах, во Вьетнаме не нужны былиюристы. Там было нужно пушечное мясо, живые мишени для снайперов «чарли»…Наутро родители Питера позвонили и пригласили ее пожить у них несколько дней,но Пакстон предпочла в первый день разлуки с Питером оставаться дома. Она вошлав спальню и стала перебирать его одежду, потом легла на кровать и стала воображать,что Питер рядом, вместе с нею.

Они уехали из этого дома в июне, и вот Питера нет, она одна,но здесь его вещи, они хранят запах его любимого одеколона, его тела.

Словно не было разлуки, словно он здесь. Днем позвонилаГабби.

Они вспоминали и плакали.

— Я только хочу, чтобы он вернулся. — Габби чутьне рыдала. Они очень сблизились за годы учебы, а особенно за время знакомстваПитера с Пакстон.

— Я тоже, — горестно произнесла Пакстон, глядя впустоту комнаты.

— А знаешь, что сегодня за день? — вдруг спросилаГабби. Пакстон не знала, ей было все равно. — Первое апреля, День дурака.

— Значит, сегодня вечером они вернут Питера и попросятпрощения за дурацкую шутку, — улыбнулась Пакстон.

— Неплохо было бы, козлы… — Пакстон услышала в трубке плачмаленькой Марджи, Габби нужно было идти к ней, но она обещала перезвонить,когда удастся.

Следующий звонок оказался от Питера из Гуама. Была полночь,она лежала в постели, думая о нем, это казалось чудом… она слышит его голоссквозь шум и помехи на линии. Его рейс должны объявить через несколько минут, ион звонит, чтобы сказать, что любит ее.

— И я люблю тебя, милый, береги себя…

— Я люблю тебя! — И все. Связь прервалась, голоспропал.

Пакстон легла в постель, попыталась заснуть, но сон неприходил.

На следующий день она снова не пошла в университет. Ей нужнобыло время, чтобы прийти в себя. Она должна была к концу года представить двезачетные работы, но со времени Форт-Орда она к ним не притрагивалась.Напряжение было слишком велико, и результаты семестра показали это. Практическипо всем предметам стояло «удовлетворительно». Она зашла в библиотеку закнигами, которые заказала бог весть когда.

Вдруг Пакстон поняла, что не знает, что делать со всем этим,ее охватило смутное чувство тревоги, почти страха: она не успеет, не сможетзакончить университет.

Позвонила мать Питера. Она не знала, что Пакстонразговаривала с ее сыном. Марджори просто хотела поговорить с Пакстон, узнать,все ли у нее в порядке. Все в порядке. Разве что какое-то странное ощущение, возникшеев ней недавно, ощущение, будто ее уносит подводное течение. Казалось, всекачается, плывет, и голоса, которые она слышит, будто бы Доносятся сквозь толщуводы. Какое-то глухое равнодушие, забвение всего, ничто больше не существовало.Ей просто хотелось спрятаться, просидеть все время дома, пока не вернетсяПитер. Он обещал: они обязательно встретятся на Гавайях или еще где-нибудь.Питер действительно не знал, куда, как далеко его зашлют, но в одном он былуверен: несмотря ни на что, он встретится с Пакстон.

— Береги себя, — попросила ее миссис Вильсон, иПакстон пообещала, как раньше обещал ей Питер. Она повесила трубку, но вдругподумала, не позвонить ли ей Квинни в Саванну. Но расстраивать ее не хотелось.

Вечером Пакстон включила телевизор, она знала, что Питер ужев Сайгоне. Сообщения из Вьетнама… Все вдруг ожило, пришло в движение: каждыйкадр, каждое слово сообщения стало емким, почти материальным, во все это былавовлечена жизнь Питера, ее жизнь. Но не новости из Вьетнама стали потрясением дня,а то, что следовало сразу за ними. Темная история…

Очередное сообщение о докторе Кинге, мелькание кадров, наэкране бегущие люди, какой-то отель… крики, а затем голос за кадром: «ДокторМартин Лютер Кинг убит в Мемфисе». Мертв, в него стреляли. Она смотрела наэкран и ничего не понимала.

Мир сошел с ума. Питер во Вьетнаме… Мартин Лютер Кинг убит…кому-то это было нужно — эта смерть и забвение всего, за что он боролся. Онамедленно опустилась в кресло, вслушиваясь в слова диктора. Но поверить во всеэто… В тот же вечер она узнала о прошедших по всей стране беспорядках.Отчаянная попытка выразить протест тех, кто еще совсем недавно оплакивалКеннеди. Все эти годы они несли эту боль в себе, но сейчас… Чаша былапереполнена, новой боли не было места.

Пакстон сидела в поблекшей в сумерках гостиной и плакала,зазвонил телефон, но на этот раз она не подошла к нему. Зачем?

Она знала, что это не Питер. Возможно, кто-то из знакомых,приятелей, желающих пособолезновать ей, отвлечь ее, а она ничего этого нехотела — ни говорить, ни слушать. Не желает она быть частью мира, в котором ненаходится места для людей, подобных доктору Кингу. Пакстон вновь включилателевизор и услышала новые подробности. Слезы потекли по ее щекам, онапочувствовала, что теряет веру и оплакивает саму себя. «Почему?» Безмолвныйвопрос — безмолвный ответ.

Унылая неделя, все это время Пакстон просидела дома. В ночьна воскресенье ей приснился жуткий сон, странные птицы кружили над ее головой,в их кружении было что-то грозное, пугающее. Проснулась она оттого, что звонилтелефон, слава Богу, это был лишь сон. А телефонный звонок в итоге оказалсядверным. Она недоумевала, кто бы это мог быть? Она накинула свитер Питераповерх ночного халата, выбежала на кухню, чтобы посмотреть, кто пришел, ноникого не увидела. Босая, заспанная, пошла открывать. Каково же было ееудивление, когда у распахнутых дверей Пакстон обнаружила отца Питера.

— Привет… Я… так странно… как поживаете? — Онапоцеловала его, пристально посмотрела ему в глаза и увидела, что они влажные,он еле сдерживал слезы, что-то случилось.