– Да я в шоке после Русика… Вот завтра прямо съезжу в город к следователю и попрошу судить беспристрастно, без всяких там «наш – не наш». Алишку-то посадят наверняка, он давно у шестого отдела на учёте, а тут ещё такой случай… С религиозным окрасом…

– Марат, ты на меня не смотришь. – Анжела подсела к нему на тахту и томно вздохнула. – Хочешь я для тебя платок размотаю? Никто не зайдёт.

– А чего вообще заматывалась? Давно так ходишь, – оглядел её Марат, нехотя поднимая опущенную голову.

– Муж сказал, я и закрылась, – лукаво засияла Анжела. – Он в Пятигорске живёт, потому что здесь ему опасно. Он следователь по особо важным делам, а их всех убивают. Вон Халилбек одного такого заказал.

– Это слухи. А правда или нет, никто не знает, – отвернулся Марат.

– Пу-у-у, – затянула Анжела, – не знает! Он и твоего брата, совсем ещё мальчика, на тот свет отправил, а ты его защищаешь… Мама этого Халилбека в тюрьме видела, когда его по коридору вели. Говорит, весь зелёный, разбитый, круги под глазами, сразу видно, – совесть мучает…

– Мы сегодня собирались на море, – вдруг произнёс Марат.

– Чего?

– С Русиком. Представляю, как его довели, если он такой детский сад с плакатом затеял! Да ещё и в центре посёлка, чтобы все видели!

– Хочешь, я тебе покажу одну вещь? – прервала его Анжела, снизив голос и поправляя надвинутый на брови платок.

– И как только я всё пропустил! – не слушал её Марат. – Это мама со своими придумками… Я мог бы помешать…

– Марат…

– А Шах ведь всё сделает, чтобы дружка вызволить.

– Марат! Ты меня не слышишь! – цапнула его за плечо разозлившаяся Анжела.

– Извини, – стряхнул её руку Марат, – я тебе тут голову морочу. Не надо было заходить. Я пойду.

И он действительно встал.

– Стой! – окрикнула его резко Анжела, подскакивая следом. – Ты что, возьмёшь и уйдёшь?

Она часто дышала, и брови её трепетали, как будто не знали, сойтись им в одну линию, взметнуться вверх, под нависающий платок или разгладиться в сладострастном самодовольстве. Марат стал нервно дёргать себя за нос, всё так же глядя мимо Анжелы и подыскивая предлог убежать.

– Твой муж придёт, увидит, не поймёт.

– Я же объясняю, – снова потекла она улыбками, – муж живёт в Пятигорске, у него там ещё одна семья. И здесь – я. Приезжает раз в десять дней, а я просто изнываю!

– Изнываешь, – оборвал чаровницу Марат, – обратись к Шаху. Или к другим пацанам. Я здесь при чём? Тем более такой момент, Русик умер…

– Заколебал со своим Русиком! – бесцеремонно толкнула его Анжела. – Мы с тобой столько лет не виделись, а ты! Забыл, как ходил за мной, когда был сопляком? Жениться даже хотел!

– А теперь я не сопляк, понятно тебе, – спокойно и твёрдо отстранил её Марат. – И раскаявшихся грешниц не развлекаю.

Анжела сморщила губы и с силой ударила его в грудь кулаком:

– Ты мне мораль читаешь? Прошлое моё вспомнил? Но я теперь порядочная! Законная жена, понятно?

– Вторая жена. Содержанка. Первая-то жена про тебя знает? Уверен, что нет.

Он пошёл к двери, а она семенила следом, била его по спине и кричала:

– Ну и что, что вторая? Ну и что! Это сунна пророка! Это законно!

Когда он дошёл до крыльца, прыгнула к нему, схватилась за воротник его рубашки и начала по-звериному ластиться:

– Ты ведь хочешь? Хочешь, но боишься. Не бойся…

Марат вырвался, по деревянным доскам запрыгала его отлетевшая в сторону пуговица. Анжела потемнела лицом, зашлась в отрывистой ругани:

– Ах ты… Небось серьёзку себе присмотрел, гад? Я слышала, жениться собрался! Да чтобы ты провалился в день своей свадьбы!

Марат пошёл через двор к калитке и не успел он её прикрыть, как одна из стеклянных бутылок, сваленных в груду котом, просвистела по воздуху и с грохотом разбилась о калиточное железо на осколки.

С утра ожидались гости. Я испугалась, что Магомедовы: пухлая болтушка, немой ветеринар с длинным носом и вдовствующая мать. Но к счастью, обошлось. Приезжали дальние родственники мамы из села. Детективы были сложены стопкой и спрятаны под кровать, на плите безостановочно кипел котёл с сушёным мясом, мама мешала его огромным половником, а потом впопыхах забегала в комнаты и командовала:

– Патя, протри все электрические розетки!

– Патя, вылижи карнизы, но только с порошком! И попробуй оставить разводы!

– Патя! Лентяйка! Ты не почистила столовые приборы! Сейчас же! Пошевеливайся!

Бабушка к приезду редких гостей достала из сундуков платок с бахромой побогаче. Папа отправился на вымытом автомобиле в город, встречать приезжающих.

Заглянувшая ко мне Аида, конечно, сразу пустилась строить догадки:

– Вот увидишь, жениха тебе везут.

Но я только отмахивалась:

– Ещё чего не хватало!

Наконец прибыли. Вытащили тяжёлые спортивные сумки. В одной – мажущий фиолетовым тутовник и абрикосы, особый аборигенный сорт «хонобах»: мелкие оранжевые плоды-сердечки с тонкой блестящей кожицей, бьющий в нос аромат мякоти, яичком выкатывающиеся косточки. Во второй – урбеч в баночках, древняя местная паста из перемолотых каменными жерновами поджаренных семян и орехов: чёрный льняной, солнечный абрикосовый и тёмно-коричневый конопляный. В третьей сумке – бутыли со сладкой и кислой сывороткой, перебродившим молозивом, пакеты сухого творога. Мешочек ячменного порошка для варки жидкой «пивной каши» – настоящего женского лакомства. В четвёртой… До четвёртой я не добралась, потому что у мамы началась обычная гостевая паника. Метание по кухне, прикрикивания, падающие со звоном ложки.

Сели за стол. Посерёдке – кукурзный хинкал и мясо, пиалы с бульоном, аджика, урбеч, сметанно-чесночный соус. Простота и аскеза. Натуральный вкус, честные калории. Дядька с папой сразу же откупорили коньяк. Две тётки нашли себе по местечку по обе руки от бабушки, мама устроилась с краю, а меня усадили напротив неказистого четвероюродного брата. Думала, он будет по сельским обычаям краснеть и молчать, но не тут-то было. Не робея перед родственниками, братец то и дело приставал ко мне с разговором:

– А я в Москве был, я служил там на Курском вокзале. Пару раз воров поймал. Один раз бомбу нашёл.

– Как? Настоящую?

– Муляж. Проверяли бдительность. Мне там нравилось. Дисциплину наладил, дедовщину пресекал. Мне сержанта досрочно дали, просили на военке остаться, по контракту. Но я подумал: хорошо, конечно, но зачем? Где там независимость?.. Ещё мы в метро служили.

– Вот эти унылые солдаты, которые ходят толпой с собакой?

– Унылые, потому что не высыпаются. Вообще не высыпаются… А ты где в Москве живёшь?