Если бы Горкин не обратился к своей старой знакомой «мадам Соль» — а именно так он, приняв Валю за Коблер, назвал ее на вечере после моего первого концерта, — то трудно было бы связать этих двух женщин, даже несмотря на ДНК. Хотя, знаю, вы бы со мной поспорили. Но не в том дело.

А что, если эта самая Елена Николаевна Соленая и есть мать или родственница, тетя, к примеру, моей Вали? И именно поэтому она настояла на том, чтобы Вале дали ее фамилию? Никто не станет оспаривать тот факт, что Елена Николаевна с тех самых пор, как в детский дом подкинули маленькую Валечку, занималась ее воспитанием. Она часто брала ее к себе домой, покупала ей красивую одежду, игрушки, сладости, словом, выделяла ее из всех остальных детишек, за что Вале ее ровесники, с которыми она делила комнату, устраивали «темную», лупили ее!

Валя сохранила в своей детской памяти какой-то необыкновенно красивый дом с садом, где она проводила много времени и где к ней относились по-матерински нежно, баловали ее. Она и сюда-то приехала, чтобы найти этот сад и эту женщину, считая ее своей матерью. Однако оказалось, что эта женщина — моя преподавательница по сольфеджио в музыкальном училище — Лариса Альбертовна Генералова. Женщина бездетная, одинокая. Да, она не мать ее, это ясно. Но она может знать кого-то из окружения своей соседки по дому, Елены Николаевны Соленой. Быть может, она видела либо ее сестру, либо племянницу, понимаете? Возможно, существуют и другие соседи, которые могли бы рассказать о семье Соленой больше. К примеру, кому перешел этот дом после смерти Елены Николаевны Соленой? Кто наследники?

Возможно, если бы мы разыскали родственников этой семьи, то могли бы спросить, не сохранились ли фотографии тех лет, когда Валя проживала в том доме. Вдруг среди окружения Елены Николаевны окажется Маргарита Соленая, то есть наша мадам Коблер?! Если мы найдем хотя бы кого-то, кто знал ее, то сможем выяснить, что связывало эту Маргариту с Горкиным, и так, шаг за шагом, приблизимся к тому, что связывало Горкина и Маргариту, отыщем то общее, за что они и были жестоко убиты.

— Значит, говорите, что эта Генералова — ваша преподавательница? Та самая, к которой Валентина помчалась ночью после того, как поужинала с Горкиным, пообещав ему свидание в гостинице? — спросил Мирошкин.

— Да.

— Но Валентина ведь уже беседовала с ней, расспрашивала ее о своей матери.

— Думаю, что Лариса Альбертовна просто вспомнила ее, соседскую девочку, которая частенько гостила у нее дома, в саду. Что же касается того, знакома ли она была с ее матерью, об этом и слова не было сказано, хотя уверен, что Валя наверняка спросила ее об этом. Лариса Альбертовна лишь повторила Вале то, что знала: что девочка Валя была из детского дома, что Елена Николаевна Соленая опекала ее, часто забирала к себе домой. Никто не знал, кто ее настоящая мать.

— Мне нравится идея разыскать родственников Соленой, — сказал Мирошкин. — Тем более что я впервые слышу о знакомстве Елены Соленой с Генераловой.

— Сережа, позволь нам с Сергеем прямо сейчас отправиться к Генераловой. На дворе ночь, а у тебя еще работы — выше крыши, не трать свое время на нас, это бессмысленно. Надо действовать! Я же знаю, что все гости с юбилея Щеглова ждут, когда ты с ними побеседуешь. Это займет несколько часов. Эксперты работают в ресторане, надеюсь, они найдут следы преступника. Кроме того, я в курсе, что с минуты на минуту у тебя появится материал с камер видеонаблюдения, установленных как в самом ресторане, так и в районе бизнес-центра «Аврора», и ты наверняка увидишь человека, который, зарезав Горкина, покидает ресторан через окно мужского туалета. Что изменится, если ночь Сергей проведет не в СИЗО, а со мной. А? Сережа? Пожалуйста!

— Ладно, Лиза, под твою ответственность, — произнес Мирошкин, поднимаясь со своего места. — Работы мне, правда, предстоит много. Но утром он, — Мирошкин кивнул в мою сторону, — должен быть здесь. Поезжайте уже!

— Спасибо, Сережа! — улыбнулась Лиза. — Родина тебя не забудет!

Лиза на самом деле знала свое дело. Да и с Сергеем Мирошкиным, как я понял, договаривалась не в первый раз. Конечно, одно дело — официальное расследование, где все действия производятся в соответствии с законом, что подчас затрудняет эти самые действия, другое — более свободное от закона расследование, производимое частными детективами, адвокатами, заинтересованными лицами, где допускаются разного рода компромиссы, незаконное проникновение в частные владения, сокрытие фактов, пользование профессиональными техническими средствами и многое, многое другое. Я знал это исключительно из книг и фильмов. И вот теперь столкнулся с этим впервые, познакомившись с Травиной. Вот так, с легкостью, ей удалось освободить меня из-под стражи, меня, главного подозреваемого! Конечно, Мирошкин отпустил меня, поскольку не верил в мою виновность, иначе меня ни за что не отпустили бы. Но по закону-то он не имел права этого делать.

— Я могу позвонить Вале? — спросил я Лизу уже в машине — мы спешили поскорее убраться со двора полицейского управления. — Успокою ее.

— Ночь, она уже спит. Не надо тревожить ее. Я же говорила вам, что уже звонила ей, сказала, что вас уже практически отпустили. Пусть она отдохнет, выспится на свежем воздухе.

— Постойте, а где она? — До меня только что начало доходить, что Лиза, говоря о Валентине, имеет в виду, вероятно, что та осталась ночевать где-то «на свежем воздухе».

— В Подлесном. Хозяйка их не пустила в ночь, предложила переночевать у нее в доме. Накормила их, напоила. Поэтому я и говорю, что не надо бы их сейчас тревожить.

Я хотел сказать ей, поделиться своими чувствами, страхами, объяснить, что все, что происходит со мной в последнее время, с тех пор, как я чуть было не потерял свою жену, воспринимается мной как кошмарный сон. Что все то непонятное, что происходит вокруг меня и что какими-то невидимыми нитями связано с Валентиной, навевает на меня тоску, а потому мне трудно сосредоточиться и работать, репетировать, хотя на носу концерты! Но промолчал, лишь вздохнул. Но вздох мой получился судорожным, тяжелым.

— Знаете что, Сергей, — говорила Лиза, не глядя на меня, крепко держась за руль и давя на педаль газа, — вот уж кому-кому, а вам-то точно не следовало приходить на этот юбилей и встречаться с Горкиным. Я чувствую и свою вину за то, что с вами случилось. Но кто мог предположить, что вы станете разговаривать с ним напрямую, бросать в лицо обвинения. А если бы, не дай бог, конечно, это он оказался убийцей Коблер, и следующей жертвой стали вы? Я не знаю, как к вам относятся другие люди, но я лично вижу в вас, честно скажу, небожителя. Да-да. Не удивляйтесь, это искренне! Вы — музыкант с большой буквы, вся ваша жизнь так или иначе подчинена музыке, вы служите ей, а потому вас нужно беречь, ограждать от подобных переживаний. Ведь музыка — это очень тонкая материя! Полагаю, что лучше всего понимает вас ваша жена, Валентина. Чудесная женщина. Вам повезло с ней, честное слово. И мне, право, жаль, что ее жизнь сложилась таким образом. Что она, по сути, сирота и до сих пор находится в поиске своих близких. Что же касается ваших предположений, связанных с Еленой Соленой, что она может быть родственницей Валентины, то в это я, вы уж меня извините, не верю. Ну какая тетка, бабка или, я не знаю, просто родственница, да еще и работающая в детском доме, насмотревшаяся на сиротскую жизнь, оставила бы свою кровиночку в казенных стенах? Да это просто невозможно!