С юга к городским стенам примыкала довольно широкая река, видно было ее устье, причалы, стоящие около них корабли. Дальше к горизонту простиралось зеленовато-голубое сливающееся с небом море.

— Пойдем, — Авти дернул товарища за рукав, — или так и будешь тут стоять, как статуя Порядочной Девы Будвы? Вблизи Стагорн выглядит гораздо менее привлекательно, чем издали!

— Идем, да, — Хорст потряс головой, прогоняя оцепенение.

Чем ближе подходили к городу, тем теснее становилось на дороге. Ползли телеги, нагруженные мешками и бочками, скакали верховые, расчищая дорогу при помощи ругани и плетей, шагали пешие странники. Иные ехали и вовсе на странных животных, серых и невысоких, с ушами, как у зайцев. Когда одного такого зверя толкнули, тот разразился гневным ревом, какого устрашился бы и бык.

Из-под ног, копыт и колес взвивалась пыль, сливаясь в тускло-желтое марево. Солнце просвечивало через него с трудом, а при каждом вдохе что-то хрустело на зубах.

— В воротах намучаемся, — помрачнел Авти, — народу вон сколько…

Надвратная башня нависла над сгрудившимися людьми, словно рукотворная скала, способная при падении похоронить немаленькое селение. Люди у ее подножия казались муравьями, блестели на солнце округлые головы-шлемы, наконечники копий выглядели ядовитыми жалами, а кольчуги — панцирями.

Стражников было много, и бегали они так же шустро, как и обитатели муравейника, но выстроившаяся к воротам громадная очередь двигалась едва-едва. Слишком много было желающих попасть в великий город, столетия назад прозванный столицей мира.

Очередь потела и злилась, над ней колыхалось облако, состоящее из вони и ругательств.

— Развлек бы народ, что ли, — предложил Хорст, — а то от безделья скоро драться начнут…

— Это мысль! — сказал Авти, и вскоре его дребезжащий голос разносился среди толпы, перемежаясь визгом шутовской дудки.

Вернулся довольный, хоть и со свежим синяком на скуле.

— Ну как? — поддел Хорст.

— С переменным успехом. — Авти осклабился и разжал кулак. На ладони блеснули монеты.

— Ладно хоть не с переменной неудачей!

С заработанными деньгами тут же пришлось расстаться. Въездные пошлины оказались высоки. Если нищий и мог пробраться в пределы Стагорна, то не через ворота. Едва приятели оказались внутри города, как с улицы, ведущей к центру, раздались громкие крики:

— Дорогу! Дорогу!

Толпа с шумом и гамом ринулась в стороны, и стали видны всадники в одинаковых ало-золотых кафтанах. Они без жалости хлестали плетьми всех подряд, подгоняя медлительных или непонятливых.

— Никак, сам император едет, — сказал Авти, прижатый к стене дома.

Хорст ничего не ответил. Ему наступили на ногу, и он испытывал сильное желание двинуть обидчику локтем.

— Дорогу! Дорогу! — Всадники с плетьми, вопя, проехали мимо. За ними показались конные воины с копьями. Солнце, отражаясь от золоченых доспехов, слепило глаза, реяли по ветру алые перья на шлемах, а на круглых щитах скалили зубы львиные морды.

— Львиная Сотня, — промолвил кто-то с подобострастным придыханием, — гвардия!

Посреди воинов ехал император. Маленький и лысоватый, он выглядел до боли обыденно, и если бы не пурпурный плащ, спадающий с плеч, и не тонкий золотой обруч вокруг головы, Хорст никогда бы не подумал, что перед ним владыка (пусть даже номинальный) всего Полуострова. На гладко выбритом личике правителя застыло скучающее выражение.

Толпа глядела на своего повелителя молча, никто не кричал, на многих лицах застыло презрение. За те дни, которые они шли по землям империи, Хорст понял, что обитателя замка, высящегося над Стагорном, тут не любят, считают алчным кровососом, пляшущим под дудку магов. По деревням болтали, что император не посещает храм и тайком предается мерзостным утехам…

За властителем города тащилась свита — несколько десятков слуг, придворные редары в цветастых одеяниях. Проехал отряд лучников в зеленом, а завершали процессию опять воины из Львиной Сотни.

Хорст подумал, что любой из этих плечистых молодцев смотрелся бы на месте императора куда лучше.

Дорога освободилась, горожане и приехавшие издалека, задержанные проездом императора, двинулись дальше.

— Уф, — пропыхтел Авти, отлипая от стены, — отвык я от такой толчеи…

— Такое впечатление, что сюда собрались люди со всего Полуострова, — покачал головой Хорст.

— И не только люди! — Авти проводил взглядом холиаста с мечом на боку, явно наемника. Рукоять в знак мирных намерений притягивали к ножнам «ремешки дружбы». — Недаром говорят, что все дороги ведут в Стагорн!

— Похоже, что это правда. Куда пойдем?

— Мне надо получить в магистрате разрешение на работу, — Авти помрачнел, — без этого тут никак. Шута без листа пергамента с печатью города никто не пустит в таверну! А ты пока прогуляйся, город посмотри.

— Да, надо бы. — На самом деле Хорст вынашивал другие планы, но он не собирался посвящать в них своего приятеля.

— Значит, нам в разные стороны. Договоримся так, — Авти пошевелил бровями, что-то вспоминая, — встречаемся на Скотской площади сразу после заката. Там, в центре, колодец, вот у него.

— Договорились.

Авти подмигнул и растворился в толпе. Хорст развернулся и зашагал в противоположную сторону, туда, откуда приехал император. Город поглотил забравшегося в него чужака, даже не заметив этого.

Улица петляла самым причудливым образом, то опускаясь в ложбину, то карабкаясь по склону одного из холмов, на которых был воздвигнут Стагорн. Хорст миновал небольшую речушку, больше напоминающую сточную канаву и, ориентируясь на шум, похожий на гул прибрежных морских волн, вышел к исполинскому рынку.

Если бы он слонялся тут безо всякой цели, то не преминул бы пройти между рядами палаток, поглазеть на диковины, каких никогда не видел в родных местах. Но Хорст бродил по Стагорну не просто так.

Ему был нужен маг, а тот вряд ли бы поселился рядом с вонючими и шумными торговыми рядами. Хорст решительно повернул в сторону. Несколько раз он порывался обратиться с вопросом к прохожим, но всякий раз останавливал себя — откуда простому горожанину знать, где живут волшебники? Да и неизвестно, как тут относятся к чародейству? Вдруг рискнувшего обратиться к магу ждет петля или костер?

Проходя мимо угрюмого, построенного из необычайно темного камня храма, осенил себя знаком Куба и в голове неожиданно всплыли слова благородного ре Стака: «Рано или поздно ты тоже научишься чувствовать тех, кто связан с магией…»

Значит ли это, что он научится чувствовать и самих магов?

Мысль эта так поразила Хорста, что он замер на месте, и тут же на него кто-то налетел, едва не сбив с ног.

— Разрази тебя Хаос, парень! — прорычал над плечом чей-то голос— Ты что, чокнутый?