Из письма следует, что в 1827 году уланский майор Гедеонов донес начальству о возникшем в полку тайном кружке, о чем ему, по всей видимости, стало известно от кого-то из состоявших в нем офицеров. Начальство приняло надлежащие меры, виновные подверглись наказанию, а верноподданнический поступок майора Гедеонова был отмечен самим Императором. Иначе отнеслись к поступку Гедеонова в полку. Для сослуживцев он превратился в мерзкого доносчика, которому было не место в их среде. А «лестный отзыв» о Гедеонове начальника Главного штаба генерала от инфантерии графа И. И. Дибича лишь усилил «общественное омерзение», объектом которого стал майор Гедеонов.

В 1828 году начинается война с Турцией. В предстоящей кампании Гедеонов увидел единственный шанс на спасение испорченной репутации. Его рапорт о направлении в Действующую Армию был удовлетворен. 8 апреля 1828 года, как свидетельствуют документы Инспекторского департамента Главного штаба, Гедеонов переводится в Курляндский уланский полк и отправляется в расположение Дунайской армии – к театру военных действий.

Однако фортуна явно отвернулась от ретивого майора. Едва прибыв в полк, Гедеонов неожиданно заболел. По документам Главного штаба, с 1 октября 1828 года по январь 1829 года он находился «в букарестском госпитале за болезнию, быв одержим лихорадкою»114. А 19 июля 1829 года майор Гедеонов был «уволен в отпуск до излечения болезни, с производством получаемого жалования»115. Прошло еще полгода, но Гедеонов так и не вернулся в строй. По-видимому, командованию надоело ждать. Дежурный генерал Главного штаба, генерал-адъютант Алексей Николаевич Потапов подал императору соответствующую записку, и 6 февраля 1830 года последовало распоряжение: «ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР Высочайше повелеть соизволил уволить от службы Курляндского Уланского полка майора Гедеонова, о чем и внесть в Высочайший приказ»116.

Сам Гедеонов с обидой напишет, что уволен он был «неожиданно», так как никакого прошения на этот счет не подавал. «Ныне, – как сообщал 28 февраля 1830 года в Комиссариатский департамент Военного министерства генерал-майор Шатилов, вице-директор Инспекторского департамента Главного штаба, – майор Гедеонов Высочайшим приказом от 6-го сего февраля уволен от службы подполковником и с мундиром…»117. Необходимо заметить, что полученый при увольнении чин подполковника никак не мог удовлетворить уязвленное самолюбие Гедеонова.

Главные же испытания ожидали отставного подполковника в его новой жизни штатского человека. Видно, недобрая молва шла впереди него. Все попытки Гедеонова найти место на «штатной» (гражданской) службе были тщетными. «Видел ясно, что никто не желал иметь меня под своим Начальством, и избегали моего общества» – так объясняет свои неудачи сам Гедеонов. После нескольких лет безуспешных поисков места, прожив «движимость», отвергнутый обществом, Гедеонов вынужден был покинуть Россию, оставив там жену и сына. Судя по всему, это произошло в 1833 году.

Оказавшись во Франции и не найдя там применения своим способностям, подполковник Гедеонов в отчаянии решил предложить свои услуги правителю Египта Мухаммеду Али, реформировавшему тогда армию на европейский манер и потому искавшему опытных и грамотных офицеров. Намерения Гедеонова, как мы уже знаем, стали известны русскому посольству в Париже, которое получило приказ воспрепятствовать бывшему улану в осуществлении его намерения.

Нежелание Николая I видеть своего подданного в рядах армии Мухаммеда Али объяснялось тем, что египетский паша, союзник Франции, был непримиримым противником султана, которого тогда энергично поддерживал русский царь, опасавшийся установления преобладающего господства Франции на Ближнем Востоке. Дело дошло до того, что в разгар так называемого Египетского кризиса 1831 – 1833 годов царь, по просьбе султана, высадил на берегах Босфора русские десантные части, которые остановили продвижение египетских войск к Константинополю и спасли тем самым Блистательную Порту. Положение Турции было упрочено заключением 8 июля 1833 года Ункяр-Искелесийского союзного оборонительного договора с Россией. Понятно, что появление в армии Мухаммеда Али русских волонтеров никак не отвечало тогдашним внешнеполитическим интересам Российской империи.

Содержание прошения Федора Гедеонова, адресованного императору Николаю Павловичу, казалось, не оставляло сомнений в искренности его автора, который изъявлял готовность подчиниться любому приказу своего государя. Именно так оценили письмо Гедеонова в Петербурге, откуда последовало распоряжение российскому послу обеспечить «быстрейшее возвращение» Федора Гедеонова «на его родину».

«…Император соблаговолил ознакомиться с прошением подполковника Гедеонова… который в 1827 году уже был удостоен Его Высочайшей благосклонности, – читаем мы в письме вице-канцлера графа Нессельроде графу Поццо ди Борго от 4 августа 1834 года. – Его Величество расположен к тому, чтобы выказать новое благоволение к судьбе одного из своих подданных, но только в случае, если он вернется в Россию»118. Доведя до сведения Федора Гедеонова высочайшую волю, Поццо ди Борго, по всей видимости, не сомневался в том, что она немедленно будет им исполнена. Каково же было удивление посла, когда ему сообщили о нежелании Гедеонова возвращаться в Россию, несмотря на обещанные императором милости. «Господин вице-канцлер! – докладывал Поццо ди Борго 24 сентября 1834 года графу Нессельроде. – Я поспешил сообщить подполковнику Гедеонову содержание письма, которое Ваше Превосходительство имели честь направить мне 4 августа по его поводу. Этот офицер ответил мне, что ничто так не волнует его сердце, как желание вернуться в Россию, но что, к сожалению, он вынужден отсрочить свое возвращение до того момента, когда получит ожидаемые им средства для погашения образовавшихся здесь долгов. Желая облегчить ему возможность вернуться в Санкт-Петербург, в той степени, в какой это зависит от меня, – продолжал Поццо ди Борго в докладе вице-канцлеру, – я посоветовал ему договориться с его кредиторами, одновременно предложив ему средства отправиться в Россию через Гавр. Он с готовностью принял мое предложение, и я уже заказал для него место на корабле, как вдруг он сообщил мне, что никак не может выехать, поскольку не сумел полностью удовлетворить своих заимодавцев. Таким образом, – завершал свое донесение в Петербург Поццо ди Борго, – положение дел остается без изменений»119.

Положение не изменилось и в дальнейшем. Под разными предлогами Гедеонов отказывался покидать Париж. Трудно сказать, каковы были истинные причины «невозвращенчества» Гедеонова – долговые обязательства во Франции или нежелание вновь оказаться изгоем в русском обществе. К сожалению, кроме тех сведений, которые он сам сообщил о себе в прошении императору, о Гедеонове почти ничего не известно. В его армейском «досье», хранящемся в РГВИА, нет даже обычного для офицера послужного списка; лишь служебная переписка на 7 листах по поводу «увольнения от службы Курляндского Уланского полка майора Гедеонова».