Рядом со стыком правой дужки очков Николь обнаружила любопытный механизм – нечто вроде небольшого металлического кружка с неизвестной функцией – скрытый подвижной частью, которая сместилась при падении на землю. Подвижная часть, как она вскоре поняла, могла удобно перемещаться при легком нажатии и таким образом прекрасно маскировать механизм. Журналистка забавлялась вращением этой части, задаваясь вопросом, для какого дьявольского замысла мог служить этот механизм. Было ли это миниатюрное радио? Или жучок?

По возвращении домой она поспешила показать очки – и в большей степени секретный механизм – своему мужу, но насмешливая улыбка, с которой он ее принял, стала первым холодным душем. А когда он произнес: «Господи, можно подумать, что я угодил в одну из серий „Секретных материалов“!» – Николь поняла, что от него ничего не добиться. Тогда, как она часто поступала, журналистка, естественно, вернулась к месье Б.

– Невозможно положительно ответить на ваш запрос,

– ответил последний.

– Но мне совершенно необходимо вас увидеть.

– Перешлите мне этот предмет.

Он дал ей адрес своего абонентского ящика и добавил:

– Постараюсь ответить быстро. Сейчас мне пора в Париж.

Черт! Почему он убегает? Почему он боится со мной встретиться? Боится разочароваться? Если только…

Если он не хочет с ней встретиться, то, может, потому, что уже ее знает? И таким образом ее корреспондент из Интернета будет изобличен?

А если…

Нет, это слишком неправдоподобно…

Однако предположение с настойчивостью возвращалось, слишком настойчиво, чтобы Николь не придала этому какого-либо значения.

А если месье Б. это не кто иной, как ее муж?

Да, ее муж, который постоянно сидел за компьютером и вполне мог развлекаться, заставляя ее…

Роджер всегда легко обращался с Интернетом, но настолько ли, чтобы предоставлять ей каждый раз практически любую информацию со сложным доступом, например, данные банковского счета Марии Лопес?

В этот момент она вспомнила, как ее муж, исполняя обязанности бухгалтера, часто заявлял, что понятия частной жизни больше не существует, что главная правительственная картотека содержит впечатляющую информацию обо всех налогоплательщиках и под видом налогового служащего он может войти в нее так же легко, как в «Макдоналдс»…

Не было ли это в точности выражением, использованным месье Б., когда она удивилась его подвигам?

Нет, если подумать, то это невозможно…

Хотя ее муж обладал воображением – откуда бы иначе взялась его мечта стать романистом, – и все же он бы не смог придумать такого чудака, блуждающего в Интернете, как месье Б…

К тому же месье Б. заявил, что уезжает в Париж…

Николь покорилась и бережно упаковала очки. Поскольку на улице было прохладно, она надела свитер, красный берет, который купила несколько дней назад, и немедленно отправилась к почтовому ящику на углу аптеки со своей аккуратно перевязанной бандеролью.

Весь вечер Николь размышляла.

И не столько о загадочных очках, которые отправила месье Б., сколько о положении Глории Симпсон…

То, что она узнала о вдове от Пола Коффи и месье Б., поколебало ее уверенность, заставило усомниться в своей правоте, – против всех ожиданий, Глория Симпсон оказывалась главной подозреваемой в деле об убийстве мужа.

Нет, она непременно должна все пересмотреть и снова расспросить миссис Симпсон. На следующее утро Николь первым делом позвонила богатой вдове.

– Это я, Николь.

– Как поживаете, Николь?

– Хорошо. А вообще, плохо. Со вчерашнего дня я… меня кое-что смущает… Мы можем увидеться?

– Да, заодно я отдам вам ваши фотографии.

– Мои фотографии?

– Ну, снимки, которые вы нам принесли. Алан… я хочу сказать, доктор Гринберг объяснил мне, что в конечном счете они принадлежат вам и было бы несправедливо оставлять их у себя. Сказать по правде, буду вам очень признательна, если вы не станете их публиковать.

Теперь Николь была окончательно сбита с толку. Такой поворот разрушил ее стройную гипотезу или, по крайней мере, нанес ей сокрушительный удар.

Само по себе желание миссис Симпсон, чтобы Николь проявила деликатность в отношении скандальных снимков и воздержалась от их публикации, ничуть не удивило ее.

Но почему доктор Гринберг отказался от снимков, служивших доказательством, причем единственным, того, что Джордж Симпсон, никогда не изменявший жене, стал жертвой неизвестных злоумышленников?

Возможно, Гринберг подстраивает ей ловушку, дабы усыпить подозрения?

Или же он на самом деле желает, чтобы фотографии появились в газетах и в свете разразившегося скандала его любовь к Глории Симпсон, остававшаяся до сих пор тайной, получила огласку? В конце концов, в глазах общественного мнения оправдать действия обманутой женщины, когда доказательства измены мужа налицо, всегда намного легче, тем более что супруг изменил ей с какой-то проституткой! Да, в подобном случае Глории Симпсон и доктору Гринбергу будет куда легче начать новую жизнь.

Николь не знала, как реагировать, однако пора было прервать молчание:

– Миссис Симпсон, когда бы мы могли встретиться?

– Послушайте, в половине первого я обедаю со своей подругой в «Ля Куччина», это небольшой итальянский ресторанчик в Бэл-Харбор-Шопс. Если хотите, можно встретиться немного раньше. Скажем, в полдень.

– В полдень, прекрасно. Бэл-Харбор-Шопс…

Это был самый шикарный торговый комплекс флоридской Ривьеры – если исключить Ворт-авеню в Вест-Палм-бич. Его посещали окрестные богачи, а также большинство состоятельных постояльцев отеля «Шератон», находившегося напротив, прямо на берегу моря. Оказываясь рядом, Николь при виде снежно-белого здания на авеню Коллинз, 9700, всякий раз испытывала противоречивые ощущения – смесь восхищения и досады. На двух уровнях комплекса фантастическим образом расположились рядом самые красивые бутики в мире. Там были представлены все знаменитые марки: «Шанель», «Гермес», «Гуччи», «Версаче», «Тиффани», «Сакс. 5-я авеню», «Найман Маркус», «your name»… Для неизбалованной Николь оказаться там было все равно что ребенку попасть в огромную кондитерскую. Но покупки в этой идеальной кондитерской для нее исключались – только смотреть.

Не трогать! – чудовищный приговор для женщины, обожающей красивые вещи.

Чтобы не застрять в пробке, Николь выехала пораньше, но движение было достаточно спокойным, поэтому, когда она въехала на стоянку Бэл-Харбор-Шопс, на часах было одиннадцать двадцать пять. Следовало взять в автомате талончик на оплату стоянки. Николь всегда раздражала подобная несправедливость: с какой стати платить за право потратить здесь кучу бабок!