– Смотрите, смотрите, вон там, – потрясенная Эшлин показала глазами на высокого, кукольно-смазливого мужчину. – Марти Хантер, телеведущий.

– Дежа-вю, – фыркнула Лиза. – Вчера он светился на пьянке у «Бейлиз», а в понедельник – у «МаксМара».

Эшлин подавленно замолчала. На этот выход в свет она возлагала большие надежды. Она собиралась направлять и опекать Лизу, доказывать ей свою необходимость; предвкушала, как завоюет ее уважение благодаря незаменимому природному знанию, кто есть кто в Ирландии, – знанию, которое Лиза, уроженка Англии, конечно, оценила бы. Но Лиза, как выяснилось, и тут была на голову выше ее, и неуклюжая помощь Эшлин ее только раздражала.

Около них остановилась официантка с подносом. Угощение было традиционно марокканское: кускус, колбаски «мергез», канапе с бараниной. Из спиртного почему-то давали только водку – напиток совсем не марокканский, но Лизу это не особо заботило. Ее больше раздражало, что рядом топталась Эшлин. Чарующе улыбаясь, Лиза методично двигалась по залу от собеседника к собеседнику, хотя и тут нашлось два-три неожиданных лица.

– Кругом одно и то же, – вздохнула она, обращаясь к Эшлин. – Почти все эти так называемые знаменитости – жалкие неудачники, не погнушаются и презентацией консервированной фасоли, только свистни. Что плавно подводит нас к правилу номер пять: не сданная в гардероб верхняя одежда – предлог для бегства. Если кто-нибудь особенно тебя достанет, всегда можно сказать, что тебе надо срочно сдать пальто в гардероб.

По залу дефилировали несколько тоненьких, совсем юных девочек-моделей с наивными, широко распахнутыми глазами в нарядах от «Марокко». То и дело кого-нибудь из них подталкивали к Эшлин и Лизе, а те, в свою очередь, должны были охать и ахать от восхищения. Эшлин, сгорая от смущения, честно ахала, но Лиза едва глядела.

– Могло быть и хуже, – доверительно заметила она, когда очередная девочка покружилась перед ними и отошла в сторону. – Не в купальниках, и слава богу. А то в Лондоне как-то раз во время обеда, не фуршета даже, шесть девок вертели то задницами, то сиськами над моей тарелкой, а я еще пыталась что-то съесть. Фу!

А потом сказала то, что Эшлин уже и сама начинала понимать:

– Правило номер – какое там? шестое? – ничего нет лучше дармовщины. Пришла ради этого – терпи. Ой, опять этот жуткий тип из «Санди таймс», давай отойдем.

Эшлин с каждой минутой чувствовала себя все хуже. Оказывается, Лиза знакома буквально со всеми присутствующими. Двух недель не прожила в Ирландии, а уже знает, кто есть кто.

Намертво растянув губы в улыбке, Лиза поворачивалась из стороны в сторону на высоких каблучках. Не пропустила ли кого? Поодаль неловко топтался симпатичный молодой человек в новом мешковатом костюме.

– Кто это? – повернулась она к Эшлин, но та не знала. – Давай выясним?

– Как?

– Спросим его, – пожала плечами Лиза. Ослепительно улыбаясь, блестя глазами, с Эшлин в арьергарде, она подошла к парню. Вблизи он оказался совсем молоденьким, с подростковыми прыщиками на подбородке. Лиза протянула ему холеную руку.

– Лиза Эдвардс, журнал «Колин».

– Шейн Докери, – смутился парень, оттягивая пальцем слишком тесный ворот сорочки.

– Из «Лэддз», – договорила за него Лиза.

– Вы о нас слышали? – оживился он. На этой тусовке ни один человек понятия не имел, кто он такой.

– Разумеется. – Лиза видела крохотную заметку в какой-то воскресной газете и запомнила имена, которые сочла нужными для запоминания. – Вы новая группа. «Тейк зет» скоро и в подметки вам годиться не будут.

– Спасибо, – выдохнул парень с воодушевлением непризнанного гения. Повезло наконец-то, может, и стоило напяливать на себя этот жуткий костюм.

– Видишь? – вполголоса сказала Лиза, отойдя в сторону. – Помни, они боятся тебя больше, чем ты их.

Эшлин задумчиво кивнула, а Лиза похвалила себя за чуткость и заботу о подчиненной. Правда, такая добрая она не в последнюю очередь от водки, которой выпила уже неизвестно сколько. Кстати, о водке… И перед нею тут же возникла официантка.

– Водка – новая вода, – заметила Лиза, чокаясь с Эшлин.

Но вот она наелась и напилась вдоволь, и пришло время собираться.

– До свидания, – бросила Лиза представителю фирмы, выходя из зала.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась ему же Эшлин. – Коллекция одежды просто замечательная, и я уверена, читателям «Колин» она очень понравится!.. – Тут она охнула, потому что Лиза больно ущипнула ее за руку.

– Спасибо за визит. – Представитель фирмы сунул Лизе в руки завернутый в яркую упаковочную бумагу сверток. – И примите, пожалуйста, наш маленький подарок.

– О, спасибо, – небрежно откликнулась на ходу Лиза. Второй сверток вручили дрожащей от волнения Эшлин.

С сияющим лицом она поддела ногтем обертку, чтобы разорвать ее, но Лиза снова ущипнула ее.

– Э-э, ну, спасибо, – выдавила она, безуспешно стараясь говорить спокойно.

– Не трогай, – прошипела Лиза. – И никогда, слышишь, никогда не говори представителям компании, что напишешь об их фирме. Будь недоступной!

– Правило номер семь? – обиженно буркнула Эшлин.

– Точно!

Выйдя из отеля, Эшлин вопросительно посмотрела на Лизу и перевела взгляд на сверток.

– Не сейчас! – отрезала Лиза.

– А когда?

– Когда зайдем за угол. И никакой спешки! – одернула она Эшлин, которая и так чуть не бежала.

Как только они оказались за углом, Лиза распорядилась:

– Можно!

И обе с хрустом развернули подарки. Внутри оказались футболки с эмблемой магазина.

– Майка! – с отвращением процедила Лиза.

– По-моему, очень красивая, – возразила Эшлин. – Вы что сделаете со своей?

– Верну в магазин. Поменяю на что-нибудь пристойное.

Назавтра «Айриш таймс» и «Ивнинг геральд» вышли с крупными фотографиями Лизы и Тары на первых страницах.

В половине седьмого утром в воскресенье Клоду разбудила Молли. Точнее, растолкала.

– Проснись, проснись, проснись, – нервно взывала дочка. – Крейг печет пирог.

«Оказывается, и от детей бывает толк», – устало подумала Клода, вылезая из постели. Вот уже пять лет она просыпается без будильника.

Сегодня она встречается с Эшлин в центре и они идут по магазинам.

– Мне кажется, надо начать пораньше, – сказала Эшлин накануне. – Пока все не побежали.

– Пораньше? Во сколько?

– Ну, в десять.

– В десять?!