— Мил человек! Не подсобишь? Подтолкни ее хоть малость, лошадь вон не может вытащить-то, а?

— Добро, дед. Помогу.

Я уперся плечом в задок телеги, нажал. Хрустнув, он подвинулась вперед. Ну и ладненько!

Щелк!

— Не двигайся! — голос возницы звучал как-то иначе, чем раньше. — Голову не поднимай и руки на виду держи. Так. Пулемет на дорогу брось. Пистолет тоже. Три шага назад.

Я отошел. Теперь мне виден был возница. Распрямившись, он стал выше ростом и как-то здоровее. В руке у него был зажат «ТТ».

— Не ожидал? — ехидно поинтересовался он. — Думал, тут простой крестьянин за вожжами сидит?

— Да, — кивнул я головой. — Так и думал.

— Так и зря ты так думал-то! Ванька! Дуй сюда, сейчас мы этого комиссара вязать будем!

Полицай бегом припустился обратно.

— А в совло не боишься схлопотать?

— Чего? — возница ошарашено посмотрел на меня. — Это еще почему?

— За комиссара.

— А кто ж ты еще есть?

— Ну на, полюбуйся, — протянул я ему руки. — Почитай, коли грамотный.

— Не вижу я отсель.

— Я не гордый, подойду, — и я сделал пару шагов к телеге. — Теперь видно?

— СЛОН… Это… Ты с Соловков, что ли будешь?

— Оттуда. Дофига ты там комиссаров видел?

— Не был я там. Но комиссаров там, точняк — не было. Кореша говорили… Ты, это — на месте стой!

— Я и так не пляшу. Могу вон даже и сесть, если хочешь.

— Захочу — так и спляшешь. Мало ли кем ты раньше был? Сейчас времена уже другие. На полицию нападать — это тебе боком выйдет.

— Что те менты, что эти — один хрен, легавые.

— Ты тут говори, да не заговаривайся! — видно было, что первоначальный напряг его отпустил. Держался он уже не так настороженно и больше не «цеплял» меня взглядом. — Новая власть шутки шутить не будет!

— Много ты знаешь…

— На тебя хватит! Тут вон, каких головорезов в лесах отловили, аж из самой Москвы заслали! И — ничего, все как миленькие спеклись, никто не ушел! И ты тут — невелик селезень будешь. И с тобой разберутся быстро…

— Надо же, а я и не видал никого, а то б побазарили.

— Не видал он! Да их с самолета аж у Михайловки сбросили, досюда верст двадцать будет. Да и стали бы они с тобой базарить, нужон ты им, как собаке колесо.

— Не скажи… Это как спрашивать…

— Вот мы сначала тебя и поспрашиваем, чего ты тут шурудишь…

Та-тах!

Короткая очередь отбросила подбегавшего молодого полицая на спину.

В следующую секунду я, оттолкнувшись, кувырком влетел в телегу. Над моей головой бабахнул «ТТ». Удар — и выбитый из рук стрелка, он канул в снег. Стрелок же полетел на дорогу.

— Ну, чо, родной? — я мягко спрыгнул следом. — Теперь тебе со мной не в падлу побазарить будет?

— А что ж не побазарить-то, — вдруг спокойно проговорил он. — И побазарим…

В руке у него откуда-то появился нож.

— Не будут твои кореша стрелять, рядом мы стоим, так и тебя зацепят ненароком.

— И на что ж ты, голуба, рассчитываешь? Меня порежешь и уйдешь?

— А это уж не твоя печаль. Ты о себе подумай.

— Чего ты тут про головорезов говорил? Когда их сбросили?

— А тебе какое дело? Н-на! — и нож в его руке прыгнул вперед.

Ну-ну… Отбив правой, шаг в сторону, захват, поворот, и вот уже нож упирается в горло собственного хозяина.

— Я тебе вопрос задал? Чего молчим?

— Неделю! Неделя уже прошла!

— Сколько их было?

— Не знаю! В Михайловку семерых привезли! Убитые все!

— Живой ушел кто?

— Да не знаю я! Может и ушел кто, парашютов восемь штук нашли, они их и снять с деревьев не успели…

— Точно говоришь?

— Что слышал, то и говорю. Не знаю я ничего больше, слышишь?! Отпусти, а?

— Отпускаю… — толчок руки, и, захлебываясь кровью, возница рухнул на дорогу.

Подбежавшая Маринка с размаху кинулась мне на грудь и ее руки обхватили меня за шею.

— Почему ты… почему вы так стояли? — она чуть не плакала. — Я стрелять не могла!

— Потому и стоял. Чтобы ты в горячке не пальнула.

— Зачем?

— Ну, отойти бы мне в сторону этот тип все равно не дал бы. Сам бы и выстрелил. А ты с такой дистанции могла бы и меня зацепить. Автомат — не снайперка, разброс у него есть, да и в руках гуляет при стрельбе.

— А потом?

— Это когда он с ножом полез?

— Да.

— Ну, тут у него кишка тонка, со мной тягаться. Я таких, как он еще парочку слепил бы, не поморщился. Да и наган у меня за пазухой лежал.

— А что ж ты не стрелял?

— Мне разговорить его надо было. Он, пока тут передо мной гоголем ходил, много чего интересного сказал. Так что, не волнуйся, все ты правильно сделала. Вот и этого снесла — любо-дорого посмотреть.

Маринка покосилась на молодого полицая.

— Я в него — в бегущего стреляла.

— И в два патрона уложилась! Молодец! Все — разговоры потом, сейчас трофеи подбираем и ходу-ходу отсюда. Пока новые гости не пожаловали.

Пока Котенок набивала вещмешки продовольствием, я осмотрел полицаев. Ничего интересного у них не было. Справки о том, что они являются служащими полиции, полтора десятка патронов к «ТТ», еще кое-какая мелочь. Спички и зажигалку я приватизировал, не помешают. Кусок брезента в телеге оказался приятным подарком, пригодиться обустраивать наше логово.

Продуктов набралось прилично, два полных вещмешка. Этих запасов хватило бы еще, как минимум, дней на десять. А то — и больше.

Уже на подходе к лагерю, я рассказал Котенку о парашютистах. Она сразу помрачнела.

— Ваши?

— Да, дядя Саша это, наверное, к нам помощь шла…

— Не дошли, как видишь.

— Может еще и остался кто?

— Может. Полицай про восемь парашютов говорил, а убитых семеро привезли.

— Тогда… Может, еще подождем денек?

— Когда у нас визит к тайнику?

— Завтра.

— Вот еще раз сходим и снимаемся отсюда, лады?

— Да, дядя Саша. Вместе пойдем.

— Ну и славно.

С помощью найденного брезента я слегка улучшил наше логово. По крайней мере — перестало дуть во все щели. Надо было потихоньку готовиться к выходу. Часть припасов возьмем с собой, часть придется бросить. Еще день ожидания, еще один поход к тайнику и все — уходим отсюда. Понятно было, что наше ожидание не принесет ничего, никто к нам не придет.