Его лицо искажается от злости и искреннего презрения, что режет кожу на лоскуты.

— Жаль? — смеется он утробно, а у меня внутри все сжимается. — Потому, что я узнал обо всем?

— Я хотела рассказать… — отвожу свой взгляд в сторону и мямлю в ответ. — В подходящий момент.

Рейну этот несуразный ответ не нравится. Он обхватывает мой подбородок твердыми пальцами и грубо задирает вверх, надавливая.

Скалится и рвано выпускает накаленный воздух из легких, опаляя им мое лицо.

— Дай угадаю, после того, как ты бы запрыгнула мне на член. Тогда бы и рассказала? — рычит он в жалких сантиметрах от моих дрожащих губ. — Ты же этого хотела? Смотрела своими кукольными невинными глазами в мои и умоляла. Для тебя все игра, Саша, а ты в ней победитель. Только правила там не твои, прикинь? За все приходится расплачиваться!

— Мне вправду очень жаль… — блею я в надежде на прощение, — Я не хотела тебя ранить, особенно в такой тяжелый для тебя момент…

— Заткнись! — жестко останавливает меня, вжимая своим каменным телом в стену. — Что ты вообще знаешь о тяжелых моментах и жизни в целом?

На жалкую секунду я становлюсь невольным свидетелем того, как в его глазах застывают слезы, и он морщится, отворачиваясь от меня. Словно это нечто постыдное.

— Тебе больно… — в подтверждение увиденному шепчу я севшим голосом.

— Да, б*ять! Мне чертовски больно! — ревет он раненым зверем, резко развернувшись. — Ты не разрушила мою карьеру — нет… Ты совершила поступок гораздо страшнее. Украла у меня время с отцом, которого почти не оставалось! Ты — эгоистичная тварь, украла мое время!

Рейн с оглушающим звуком впечатывает свои огромные кулаки в стену по обе стороны от моей головы и вонзается в мое лицо стальным взглядом. Трусливое тело вмиг прошивает болезненный разряд, от которого я начинаю трястись каждой клеточкой, прочувствовав живую ярость.

Но не это становится самым страшным. Рейн понижает тон голоса, не разрывая зрительного контакта и касается моей щеки. Его ладонь проходится по моей скуле, осторожно спускается к шее и затем обхватывает её длинными пальцами в тугое смертоносное кольцо.

— Но больнее всего потому, что я считал себя недостойным, несмотря на твой дрянной характер, — с больным придыханием хрипит Рейн, лишая меня воздуха. — Убеждал в том, что я жестокое чудовище и сломаю тебя. В первый, черт возьми, раз! Но все оказалось наоборот, принцесса… — его губы останавливаются напротив моих, почти касаясь, и я прикрываю глаза в неведении. — Чудовище — это ты. Хладнокровное, эгоистичное и жестокое, готовое ломать все на своем пути ради достижения идиотских целей. Так как ты думаешь, что я с тобой сделаю?

Его правда пронзает мое сердце будто раскаленной пикой, и затем перед моими глазами проносятся яркие картинки моих поступков. А память подкидывает обрывки жестоких циничных фраз.

Я действительно чудовище…

— Мне так жаль, так жаль… — мои пустые извинения утопают в громких истошных всхлипах, а Рейн отступает на несколько шагов.

Но мне не становится легче. Его глаза полностью темнеют, предвещая абсолютное безумие и расплату за мои грехи. Его кровожадность окутывает меня словно в похоронный саван, и я обреченно содрогаюсь без надежды на помилование.

Именно сейчас мне становится по настоящему жутко, когда в глазах Рейна полыхает первородный, звериный огонь. Мои ноги резко подкашиваются, и я уже обессиленно сползаю вниз по холодной стене.

— Я превращу твою жизнь в кошмар, — рычит Рейн, за секунду стягивая с себя футболку, и опускает руки на пояс джинс. — И так уж и быть, я стану первым… Первым, о ком ты думаешь, просыпаясь и засыпая в холодном поту… Лучше беги сейчас, Саша. Я не остановлюсь… Растерзаю.

— Не бежишь? — вопрос-утверждение, на который я не могу дать ответ.

Как зачарованная слежу за мужскими руками, что спускают джинсы вниз, по мощным татуированным ногам и небрежно откидывают их на мой чемодан.

Я понимаю, что сейчас произойдет, вижу в замутненном взгляде Рейна и бугрящихся от напряжения мышцах. Чувствую резко сменившуюся атмосферу вокруг, но отказываюсь сопротивляться.

Он сказал, что растерзает, но я не верю в это, вспоминая какой яростью был наполнен его взгляд в ночь гонок и с какой жадностью его ладони касались моей кожи после. Поэтому я не боюсь. Не бегу.

Не вру себе, что не хочу близости с ним снова…

Какой бы сильной не была его ненависть ко мне сейчас — она не может вытеснить порочный огонь, что разгорается в эту самую минуту.

Его боли слишком много, и все, что я могу для него сделать — это помочь заглушить её на столько, на сколько ему потребуется.

Поэтому я нахожу в себе силы, чтобы подняться и утереть слезы рукавом пижамы.

Рейн сокращает расстояние между нами в два шага и вплетает свои пальцы в мои волосы. Подносит локон к своему лицу, глубоко втягивая воздух в легкие и будто разом вытягивает его из меня. Становится невыносимо душно от жара, исходящего от его кожи.

— Не боишься? — севшим голосом интересуется он, переводя свой глубокий взгляд на меня.

— Нет… — произношу шепотом и прикрываю веки, так как его пальцы скручивают волосы в жгут и незамедлительно тянут назад, вниз.

В его движениях отсутствует всякая осторожность. Он не пытается нарочно причинить мне боль — нет. Им властвует болезненное отчаяние и безумный голод, что он желает утолить мной. Той, которую якобы ненавидит…

Проводит костяшками пальцев по бьющейся венке на шее и застывает на считаные секунды у воротника моей свободной рубашки. Еще один короткий взгляд ледяных глаз окончательно прокалывает мое трепыхающееся сердце насквозь словно бабочку и пригвождает к стене.

Я рвано дышу и зажмуриваюсь от неожиданности с которой он освобождает меня от рубашки. Одним резким движением сильной руки пуговицы с шумом разлетаются по полу, а к моей открытой груди припечатывается разгоряченная груда мышц.

— Зря, чудовище… — усмехается он, набрасываясь жестокими губами на мою незащищенную шею.

Я рвано хватаю воздух губами, закусываю их, чтобы не вскрикнуть от сумасшедшего напора Рейна, с которым он обжигает мою нежную кожу губами. Прикусывает до будоражащей боли, касается языком словно оголодавший зверь, дорвавшийся до желанной добычи.

Мир вокруг меня пошатывается и искрит, когда его рот спускается на мою грудь и захватывает горошину соска в жаркий плен. Я теряю контроль над своим телом и коротко вскрикиваю, выгибаясь навстречу этому неуправляемому зверю.

Его грубые пальцы стискиваю оба полушария, вышибая из моей груди стон. Я не сдерживаюсь и запускаю свои руки в короткий ёжик волос Рейна перед тем, как он ненадолго отстраняется и поднимает на мое полыхающее лицо свои ледяные глаза.