Брунетти уже был готов прервать его, но тут Гавини сам себя перебил:

— А вы уверены, что никто не получал мое сообщение?

— Этого я не знаю, синьор. А с кем вы разговаривали?

— Я говорил с одним из офицеров, не помню его имени.

— А вы могли бы повторить мне то, что сказали ему? — Брунетти пододвинул поближе листок бумаги, готовясь записывать.

— Ну я же говорю: я позвонил после смерти Сандро. Сандро Каппелли! — объявил Гавини, как будто это имя все объясняло. Имя и в самом деле пробудило у Брунетти смутные воспоминания, но он не мог сообразить, откуда оно ему знакомо. — Он был моим партнером, — добавил Гавини.

— Какого рода деятельностью вы занимаетесь, синьор Гавини?

— Юридической. Мы адвокаты. Разве вы о нас не слышали?

Впервые в его голосе появились признаки раздражения, которые неизменно возникают у любого, кто провел достаточно много времени, общаясь по телефону с бесчувственными бюрократами.

Юристы Гавини и Каппелли! Теперь Брунетти припомнил: около месяца назад произошло убийство. Жертва — адвокат Каппелли.

— Да-да, мне знакомо имя вашего партнера. Его ведь застрелили?

— В том-то и дело. Застрелили из охотничьего ружья, когда он стоял у окна своего кабинета, в одиннадцать утра. У него в тот момент находился клиент. Стреляли с крыши здания, стоящего на противоположной стороне улицы. — По мере того как Гавини с надрывом перечислял подробности смерти своего партнера, в его голосе нарастал праведный гнев.

Брунетти читал в газете об этом убийстве, но факты ему не были известны.

— Есть подозреваемый? — спросил он.

— Конечно нет! — бурно отреагировал Гавини, не пытаясь сдержать ярость и негодование. — Но все мы знаем, кто это сделал!

Брунетти насторожился.

— Ростовщики! Сандро в течение многих лет боролся с ними. На момент своей смерти он вел против них четыре дела.

Полицейский, сидящий в Брунетти, вынудил его спросить:

— А есть ли какие-нибудь доказательства, синьор Гавини?

— Разумеется нет! — Адвокат почти плевался в трубку. — Они кого-то нашли, заплатили ему и отправили на дело. Это было заказное убийство, даже полиция с этим согласна: кому еще могло понадобиться убивать его?

У Брунетти было слишком мало информации, чтобы ответить на полуриторические вопросы о смерти Каппелли, и поэтому он заговорил примирительно:

— Прошу вас простить мое неведение относительно смерти вашего партнера и действий людей, ответственных за расследование, синьор Гавини. Я звоню вам по поводу совершенно другого дела, но после того, что вы сказали, начинаю подумывать: а нет ли между ними связи?

— Что вы имеете в виду? — Гавини все еще пребывал в запальчивости, однако в его голосе появилась заинтересованность.

— Я звоню по поводу смерти, имевшей место здесь, в Венеции, смерти, которая выглядит случайной, но, возможно, не является таковой. — Он ожидал вопросов Гавини, но тот молчал, и Брунетти продолжил: — Человек упал со строительных лесов и умер. Он работал в Кадастровом отделе муниципалитета. В момент смерти в его бумажнике лежал листок с телефонным номером, но без кода города. Вполне вероятно, что номер — ваш.

— Как его звали? — спросил Гавини.

— Франко Росси. — Брунетти дал адвокату время порыться в памяти. — Это имя вам о чем-нибудь говорит?

— Нет.

— Есть ли возможность выяснить, не имел ли Франко Росси дела с вашим коллегой?

Гавини довольно долго прикидывал и наконец сообразил:

— У вас есть номер его телефона? Я мог бы проверить записи телефонных разговоров, — предложил он.

— Одну минуту, — попросил Брунетти и наклонился, чтобы открыть нижний ящик своего стола. Он вынул телефонную книгу и проверил данные, имеющие отношение к Росси. Нашел его адрес и продиктовал Гавини домашний телефон; поискал в справочнике страницу с номерами телефонов Кадастрового отдела и назвал их. Если Росси был настолько опрометчив, чтобы позвонить в полицию со своего мобильного, он вполне мог звонить адвокату из своего кабинета или принимать там звонки.

— Мне потребуется время, чтобы проверить учетные записи, — сказал Гавини. — Меня ждет посетитель. Но как только он уйдет, я перезвоню вам.

— Может быть, вы попросите секретаря сделать это вместо вас?

В голосе Гавини неожиданно появились нотки настороженности.

— Нет, думаю, мне лучше сделать это самому.

Брунетти заверил, что будет ждать звонка, сообщил свой прямой номер и положил трубку.

Телефон, который отключили несколько месяцев назад; старуха, которая не знала никого по имени Франко Росси; компания по прокату автомобилей, где не было такого клиента; теперь вот партнер адвоката, убитого в своем кабинете. Брунетти хорошо понимал, что может впустую потратить время, если пойдет по ложному следу, выберет неверное направление. Однако даже в том случае, если след верный, пока абсолютно неясно, куда он приведет.

Подобно моровой язве, поразившей сынов Египта, ростовщичество, аки чума, терзает сынов Италии, неся им неисчислимые страдания. Банки неохотно выдают кредиты и, как правило, лишь при условии такой гарантии финансового обеспечения, которая делает заем бессмысленным. Предпринимателю, получающему в конце месяца мизерную выручку, или торговцу, чьи клиенты задерживают выплаты, краткосрочный кредит попросту недоступен. И все это накладывается на столь характерную для итальянцев ленивую неторопливость в оплате счетов.

Все знают, но лишь немногие говорят вслух, что эту брешь заполняют gli strozzini — ростовщики, эти сомнительные личности, которые согласны предоставить заём на любое время и с минимальными гарантиями обеспечения. Их процентные ставки с лихвой компенсируют риск, на который они идут. Впрочем, о риске здесь вообще следует рассуждать скорее в академическом смысле, поскольку строццини используют методы, практически лишающие их клиентов — если этот термин тут уместен — возможности не возвратить занятые деньги. У одних людей есть дети, а ведь их можно похитить; у других — дочери, которые могут подвергнуться насилию; и у каждого есть одна-единственная жизнь: прервать ее нетрудно — все равно что дунуть на огонек свечи… Время от времени в прессе появляются сообщения о странных происшествиях, и есть все основания полагать, что причиной их стала просрочка платежа или погашения займа, сделанного у строццини. Но люди, имеющие отношение к этим историям, редко оказываются в поле зрения полиции: их надежно защищает стена молчания.

Размышляя об этом, Брунетти поймал себя на мысли, что не может вспомнить ни одного случая, когда удалось бы собрать достаточное количество доказательств для вынесения обвинительного приговора по делу о ростовщичестве — преступлении, означенном в законодательстве, однако не часто фигурирующем в зале суда.