Сибилл умница, она сумела пережить развод с Ричардом и даже преуспела не меньше бывшего мужа, открыв популярный в Нью-Йорке клуб, где бывали знаменитости. Ты должен знать этот клуб – «Артур». Хотя, о чем я, откуда же тебе знать клуб шестидесятых? Но, поверь, там действительно бывали многие звезды, конечно, кроме меня. Я ничего не говорила против Сибилл и никогда не порочила ее, если она отпустила Ричарда сразу и пожелала того, мы вообще могли бы стать подругами. Боюсь только, это пришлось бы не по вкусу самому Ричарду, разве только все осталось бы как раньше – Сибилл мудрая жена, смотревшая на его похождения сквозь пальцы, а я столь же мудрая любовница, знавшая свое время и место.

Не знаю, как Сибилл, возможно, она и была согласна на такое положение дел, но я-то нет! Я никогда не делила своих мужчин с кем-то, даже с их женами, с любовницами тем более. Майкл Уайлдинг был вынужден бросить не только супругу, но и блистательную Марлен Дитрих, чтобы стать моим мужем. Фишер оставил Дебби. И я не собиралась делить с женой или любовницами Ричарда Бартона и отдавать его тоже не собиралась. Оставалось найти выход из положения, не ставя себя в унизительное положение.

Только я знаю, каких нервов и сил стоило мне тоже отправиться в Мексику. Сначала я решила потребовать от Ричарда отказаться от съемок, но потом посмеялась над собой, знаешь, всегда лучше посмеяться самой, чем над тобой это сделают другие. Мне ли бояться какой-то там старушки Авы Гарднер? Да стоит царственной Элизабет появиться рядом с площадкой, как все просто забудут и о Гарднер, и о съемках! Уж я постараюсь выглядеть на все сто! В общем, передумано было много.

Даже Ричард подивился моему согласию:

– Ты поедешь в Мексику?

– Почему нет, я не была в Мексике. К тому же так приятно просто ничего не делать. Могу я позволить себе это хоть иногда?

– А дети?

– Ты сам твердишь, что мальчишкам лучше в закрытом учебном заведении, чем мотаться с нами по свету. Мария пока побудет в госпитале, а ко времени операции я приеду в Париж. А Лиз возьмем с собой, пусть погреется на солнышке.

Вообще, ситуация складывалась весьма пикантная. Ни Ричард, ни я еще не были официально разведены, Сибилл просто выжидала, когда я надоем Бартону или он свяжется с кем-то другим, менее настойчивым. А Эдди не давал мне развод, пытаясь выторговать себе всего побольше. Если бы он просто попросил, я бы многое отдала и на многое согласилась, но Фишер требовал, в ответ Элизабет Тейлор просто не могла не упереться рогом.

Сожительство!.. О, это лакомый кусочек для публики и журналистов!

Знаешь, Майкл, это сейчас всем наплевать, кто с кем и как живет, можно заключить однополый брак или жить шведской семьей, можно устроить целый гарем из любовниц или любовников, а тогда добропорядочных зрителей шокировал факт, что двое официально не разведенных людей посмели жить семьей и (самое страшное) не скрывать этого!

Вспомнила смешной случай. В Голливуде существовала должность… ни за что не поверишь какая – инспектора по бюстам! Так и слышу твое хихиканье. Можешь смеяться сколько угодно, но однажды этот инспектор на съемках подошел ко мне (это было в «Кошке на раскаленной крыше»), деловито заглянул в декольте, вернее, даже не заглянул, а обстоятельно изучил его вблизи и сверху (я невысокого роста, он длиннющий) и потребовал уменьшить вырез. Пришлось срочно заколоть платье брошью.

Убедившись, что этот ханжа исчез с площадки, я брошь тут же отстегнула, но не тут-то было, инспектор оказался опытным, и почти сразу появился на краю площадки снова.

Как только прервали сцену, я подошла к нему и, почти прижимаясь бюстом, прошептала, заглянув в глаза:

– Брошь колет грудь, видите, здесь даже была капелька крови. Вот здесь, – я приподняла грудь. Этот жест вызвал бурный прилив краски к бледному лицу должностного ханжи, он чуть отстранился, но я продолжала наступать бюстом. – Может, вы разрешите оставить так, я постараюсь отворачиваться от камеры и не наклоняться.

Добившись от инспектора невнятного бормотания, которое сочла нужным принять за согласие, я чмокнула его в щеку:

– Вы прелесть и совсем не ханжа!

И тут же снова вогнала бедолагу в краску, наклонившись так, что грудь едва вообще не вывалилась наружу. Обычно я так не поступаю, но здесь делала нарочно. Группа замерла в предвкушении скандала. Теперь лицо инспектора начало покрываться пятнами от возмущения, но взорваться он не успел. Выпрямившись, я снова оказалась к нему вплотную.

– Но ведь вне съемочной площадки можно? Я имею в виду наклоняться? – И, не дожидаясь его согласия, снова чмокнула в щеку: – Спасибо, вы очень добры.

Дальше дразнить бульдога не стоило, мог и покусать…

Ко времени съемок «Ночей игуаны» можно было не только демонстрировать глубокое декольте, не опасаясь инспекторов по бюстам, но и показывать куда более откровенные сцены. Так могла ли я отпустить Ричарда на откровенные съемки с Деборой Керр, Сью Лайон и тем более Авой Гарднер?! Это означало бы, отвоевав Ричарда у Сибилл, отдать его Аве.

Но дело не в Сибилл, я просто могла потерять Бартона. Думаю, хитрая Сибилл, узнав о предстоящих съемках Ричарда вместе с Авой, тянула с разводом, прекрасно понимая, что Ричард может сменить меня на Гарднер.

И ведь мог! Мы с Авой очень похожи, были похожи, к сожалению, она не столь стойкий оловянный солдатик, как я, только я могу переносить по три пневмонии в год, десятки операций и при этом еще коптить небо. Ава была старше меня, она уже перешагнула сорокалетний рубеж, но была чертовски привлекательна, да еще по роли должна соблазнять Ричарда. Гарднер разведена, после брака с Фрэнком Синатрой жила в Испании, свободна и не обременена детьми и проблемами со здоровьем.

Я почувствовала настоящую угрозу, а потому отказалась от всех предложений, определила детей, как намеревалась, подхватила Лиз и всех своих окружающих и потащилась вместе с Бартоном в Пуэрто-Вальярта.

Была еще одна угроза, я не зря упомянула о журналистах и интересе публики. Меньше всего прессу интересовали сами съемки, и куда больше, сумеет ли Ава соблазнить Ричарда по-настоящему, а не только на экране, то есть устоит ли наш союз после этого фильма или нет. Под таким давлением Ричард мог и не устоять, а я по-прежнему знала одно: Ричард мой и только мой!

Чертов Хьюстон не умел выбирать не только актеров, вернее,