— Что сыграть?

— Сыграй то, что написала самым последним. Мне очень хочется послушать.

— А ты разве не знаешь, что я написала? — изумляется Ира.

— Нет. Ведь это в твоей вероятности Аниу подарила тебе поразительное вдохновение. Поделись его частью и со мной, если тебе не сложно.

Ира снова кивает и садится за фортепиано. Под звук ее мелодии пожилая женщина тихонько уходит. Когда Ира заканчивает играть и выходит на балкон, там никого уже нет.

Когда Аня вернулась от Иры в этот вечер, отец уже был дома. Аня растерялась из-за этого — она боялась, что отец прочтет ссору с Ирой по ее лицу. Так и вышло. Не успела Аня войти в комнату, как Евгений Александрович уже заподозрил неладное.

— Я думал, ты сегодня посидишь у Иры подольше, — сказал он, поставив чашку с кофе на журнальный столик.

— А я думала, ты сегодня позже придешь с работы. И вообще, зачем ты пьешь кофе вечером? — Аня попыталась отвлечь его, но ничего не вышло.

— Посиди со мной, — попросил отец. — Можешь тоже выпить кофе, я недавно вскипятил чайник.

Аня послушно сходила на кухню и налила себе кофе без молока и сахара. Она подумала, что эта горькая гадость немного отрезвит ее и вернет мозги на место. Потом она села рядом с отцом на диван и отказалась от предложенного печенья.

Евгений вздохнул.

— Так что там у тебя случилось, а, мышонок?

Аня закусила край чашки. Она подумала, что неприятное ощущение на зубах поможет ей не расплакаться.

— Опять повздорили с Ирой? — спросил Евгений, и чашка задрожала в Аниных руках.

— Да, мы поругались… немного.

— С Ирой бывает тяжело, да. Но не сердись на нее. Что бы Ира ни делала, она делает это из лучших побуждений.

Аня кивнула.

— В этом-то и дело! Ира как будто всю свою жизнь собирается принести в жертву! Меня это так бесит, что просто сил нет!

— Значит, она действительно любит тебя. Ради того, кто ничего для нее не значит, Ира не стала бы ничем жертвовать.

Аня задумалась, помолчала немного.

«Когда отец говорит: „Ира любит“, что он имеет в виду? Ну уж вряд ли то, что я думаю…».

— А ты действительно хорошо ее знаешь, — заключила Аня.

— Даже лучше, чем она думает, — усмехнулся Евгений, и эта фраза тоже насторожила девушку. Что-то в поведении ее отца сегодня было иным.

— Ты больше не общаешься с Алексеем? — спросил он неожиданно.

Аня только покачала головой и уставилась в свою чашку. Отец тоже кивнул. Они оба молчали какое-то время.

А потом Аню словно обожгло, ударило током. Она почувствовала, она была уверена — отец знает.

Краем глаза девушка посмотрела на него. Евгений смотрел в окно. Он казался таким грустным и усталым. Но он был и спокойным тоже. Во всяком случае, не похоже было, что он сейчас вскочит и начнет кричать, ругать ее или Иру. И тогда Аня решилась. Она сказала:

— Папа, ты знаешь… Ира очень важна для меня. Она важна для меня больше, чем… — Аня хотела сказать «больше, чем друг», но отец опередил ее:

— Знаю, мышонок. Ты можешь не говорить, если тебе тяжело. Я догадался.

— И давно? — выдавила Аня.

Он пожал плечами.

— Наверное, окончательно я это понял, когда вы вернулись из Стокгольма. А до этого все не хотел в это верить.

Аня вспыхнула. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Ты злишься на меня? — спросила она шепотом.

— Нет. Вовсе нет.

— А… на нее? — спросила она еще тише.

— Нет, — ответил Евгений твердо.

— Правда? — от удивления Аня даже забыла про страх и стыд.

— Правда. Знаешь, мышонок, я многие вещи обдумал в последнее время. Пересмотрел некоторые свои взгляды. На самом деле я давно знал об Ире.

— Ты знал?! — АНя даже приподнялась на диване — так сильно было ее потрясение.

Евгений усмехнулся.

— Что, удивлена, что твой папа не такой динозавр, как ты думала?

— Но почему ты ничего не сказал мне?!

— А как ты себе это представляешь?

Аня расхохоталась. Напряжение как рукой сняло. Что и говорить, совсем не так она представляла себе этот разговор с отцом.

— Просто Ира очень боялась, что ты узнаешь об ее ориентации, — проговорила Ане, отсмеявшись. — Она просто умрет, если ты скажешь ей, что знал все это время… Ведь она так тщательно это скрывала!

Евгений только с улыбкой покачал головой:

— Какие же вы все-таки смешные! Думаете, я вчера родился?

— И давно ты знаешь в курсе? То есть, ну… как ты узнал?

— Ну… ей было лет семнадцать, кажется, когда мои подозрения окончательно укрепились. Даже не помню, что повлияло на это. Просто сложилось все вместе. Я просто понял, что мальчики совсем не привлекают ее.

— И… как ты относился к этому?

— Да… как… никак. Я просто тренировал ее. И старался не лезть в ее личную жизнь. Возможно, я был не прав. Ведь это мне стоило сделать первый шаг к большему доверию. А я не сделал его до сих пор.

Они снова помолчали, а потом Аня сказала:

— Ты ничего не спрашиваешь обо мне… Ведь ты никогда не считал меня такой. И я сама себя не считала…

— Да, — он кивнул. — Я думал, что у тебя нет к этому склонности….

Боясь услышать что-нибудь страшное, Аня поспешно перебила его:

— Но ты знай, что я первая начала! Ира не хотела, она считала это неправильным! Ей было стыдно перед тобой… Поэтому знай, что это я виновата во всем! Даже сейчас, мы поругались из-за того, что я уговаривала ее прийти и рассказать все тебе… Но Ира не пошла, потому что совесть не позволяла ей признаться.

Евгений улыбнулся.

— Она в своем репертуаре. Я был бы очень удивлен, если бы она пришла. Ведь она считает меня кем-то вроде Бога. Видимо боится, что я нашлю на нее проклятие.

— Так и есть. Она очень переживает, что ты возненавидишь ее. Ты не представляешь, как много значишь для нее.

— А она, видимо, не представляет, как много значит для меня. Как могу я возненавидеть Иру? Ведь я так сильно люблю ее…

— Тогда скажи ей об этом! Скажи, папа! Ира всю жизнь ждет от тебя этих слов!

Он лишь кивнул.

— Да. Я обязательно поговорю с ней. Обязательно, мышонок, — и он обнял Аню за плечо.

Аня прижалась к отцу, ощутила щекой его мягкий домашний свитер. Ей казалось, что в тот момент она чувствует, как вероятности перемещаются, как все меняется.

«Мы выбрали правильный воздушный шарик, Ирин. Мы на верном пути».