Сухин жалобно закричал и выронил травмат. Не охваченный ужасом край сознания успел отметить, что огромная тварь выползла из кубрика, куда она втиснулась, спасаясь от выстрелов. А он-то думал, что чудовища не было, что оно померещилось!

Господи Иисусе, спаси и помилуй!!!

В глазах распускались багровые круги, мешая рассмотреть то, что неумолимо приближалось к нему, загораживая светящиеся окна домов на берегу, дыша в лицо зловонием. Павел Сергеевич понял, что к нему пришла смерть, и постарался встретить ее мужественно, как и подобает настоящему полковнику.

– Памагитэ? – вдруг сказало существо.

В голове у Сухина сдвинулось окончательно, и он сошел с ума еще до того, как крепкие зубы вонзились ему в горло…

Существо мотнуло головой, бросая человека, словно тряпичную куклу, от борта к борту, вышибая из него последний дух. Затем фыркнуло и с придушенной жертвой в зубах перевалилось через борт. Оно ушло на глубину, таща за собой безвольное тело старого друга Леонидыча. Оставшийся на поверхности катер некоторое время покачивался на волнах, потом замер. Со стороны он выглядел таким же новеньким и белоснежным. Но если залезть на бак, то можно было увидеть загаженную прикормкой палубу и транец, забрызганный кровью.

17 июля, поздний вечер

В отель Митя вернулся, когда наступили сумерки. Леонидыч высадил его на берегу, неподалеку от коттеджа. Они договорились встретиться утром, попрощались, после чего инспектор завел двигатель, и катер скрылся за оконечностью мыса.

Митя проводил его взглядом, затем некоторое время слушал удаляющееся тарахтенье, стелившееся по темному полю воды, после чего стал подниматься по лесистому склону. Он устал, был голоден и мечтал поскорее оказаться дома. Ему хотелось очутиться среди родных, погрузиться в мелкие бытовые хлопоты – все, что угодно, лишь бы только отрешиться от мрачных историй, которых он наслушался сегодня.

Натали сидела на диване в белом махровом халате с логотипом отеля и соединяла воедино элементы кружевной шапочки, заканчивая свой труд. На экране телевизора мелькало позднее ток-шоу.

– Маруся спит? – спросил Митя, запирая входную дверь.

– Угу, – ответила супруга, не отрываясь от своего занятия.

Митя подошел к ней, наклонился, чтобы поцеловать в шею. Она отстранилась, словно ей это было неприятно.

– Я ошибусь… два, три, четыре, – сказала она, считая узлы. – Что это за запах? Фу!

Митя смущенно отстранился. Он так и не смог избавиться от ядреного духа водки и лука, которыми обогатился в гостях у деда Матвея.

– У нас найдется поесть? – спросил он с деланой беззаботностью. – С утра маковой росинки во рту не было. Представляешь, мы с Леонидычем…

– На кухне холодильник. Если там пусто, то обратись к скатерти-самобранке. И меня не интересует, кто такой Леонидыч.

Митя нашел в холодильнике несколько заветренных ломтей сыра и ветчины, которые Натали еще вчера принесла для него из ресторана. На подоконнике зеленело яблоко с отметиной мелких Марусиных зубов – видимо, дочь пыталась погрызть райский плод, но бросила это занятие.

– Чем вы сегодня занимались? – спросил он, вернувшись в гостиную, жуя на ходу яблоко и заедая его сыром с ветчиной.

Этот невинный вопрос неожиданно вывел супругу из себя.

– Чем?! – Она бросила пряжу и вскочила с дивана. Серые глаза метали молнии. – Ты спрашиваешь, чем мы занимались? Болтался неизвестно где, неизвестно с кем, решал чужие проблемы. И после всего этого у тебя хватает наглости спрашивать, чем мы занимались? Я целый день провела с нашей дочерью, если ты не в курсе!

Митя виновато потупился, отметив при этом эмоциональный взрыв супруги. В нем была наигранность, словно Натали пыталась скрыть что-то от мужа. Возможно, ему померещилось.

– Меня попросили помочь, – попытался объяснить он. – Это связано со вчерашней историей. Ты должна понять.

– Я отказываюсь это понимать. При чем тут ты? Есть соответствующие органы.

– Они не справляются.

– Ну конечно!

Натали вернулась на диван и стала собирать инструменты в коробку – как ему показалось, слишком увлеченно. Рассказать ей? Пожалуй, не стоит. Во-первых, все равно не поверит. А во-вторых, ему не хотелось пугать любимую женщину.

Однако что-то сказать было надо.

– Там деликатная ситуация… – Митя нерешительно кашлянул. – Потребовалось мое образование. Я не могу всего рассказать.

– Твое образование? Биолога? Что за бред!

И снова ее возмущение показалось ему чуточку преувеличенным и фальшивым. Спор она ведет лишь для проформы, стараясь за ним что-то скрыть. Что? Зачем? Митя не понимал, но слишком устал, чтобы разбираться в интонациях супруги.

– Натали, мне нужно с тобой поговорить.

– Это не может подождать до завтра? Я хочу спать.

– Это очень важно. Послушай меня внимательно.

– Что?

Он присел рядом с ней на диван, посмотрел в глаза.

– Завтра не купайся, не ходи на пляж, не гуляй по берегу, – серьезно произнес Митя. – Ни одна, ни с Марусей.

Длинные изогнутые ресницы непонимающе вздрогнули.

– Что опять за бред? Это почему?

– Сейчас не могу объяснить. Просто поверь мне на слово и сделай, как я прошу.

– В жизни не слышала ничего более вздорного и нелепого. Что нам делать в жару? Отель со всех сторон окружен водой. Ты предлагаешь запереться в коттедже и никуда не выходить… – у нее в глазах опять мелькнула какая-то мысль, – ни с кем не встречаться?

– Есть лес. Есть развлекательный центр. Есть детская площадка с бассейном.

– Ну да! Детский бассейн. Я буду загорать около него. Круто!

– Натали. Я очень тебя прошу…

– Послушай себя. Все, о чем ты говоришь – про биологию, про запреты, – звучит нелепо и глупо.

– Натали, прошу тебя…

– Все. Я устала. Иду спать. Ты спишь отдельно.

Натали поднялась с дивана и, избегая его прикосновений, решительно направилась к спальне. Однако перед тем, как скрыться за дверью, ненадолго остановилась.

– Кстати, послезавтра ты обещал отвезти меня в Москву. Помнишь?

– Черт, совсем вылетело из головы.

Натали и ее клуб вязания. У них там конкурс или что-то типа того. Супруга говорила об этом конкурсе еще зимой. Она вяжет детскую шапочку, чтобы завоевать там главный приз. Стремление везде быть первой – в школе, в университете, в клубе вязания – у нее от отца.

– А Маруся? – спросил Митя. – С кем она останется?