пол.

Исподлобья смотрю на этого зверя-мужчину и невольно цепляюсь в одеяло.

- Вниз спустись, - повторяет Арон тихо, и мне спорить не хочется, его тягучий голос словно яд в уши по капле падает.

Вырываюсь и шагаю к дверям.

Кутаюсь в плед и спускаюсь на лифте.

Губы до сих пор пощипывает от поцелуя. И слова Ника в памяти горят.

Я ведь сама прошлой ночью о нем думала. Как о настоящем мужчине, защитнике, и казалось, что мне надо было весь этот путь пройти - сауну и Арона, спецприемник и Виктора.

Чтобы потом оказаться в клубе. И встретить Ника.

И вот…

Выхожу на парковку, шагаю к красной машине старшего Рождественского.

Они мне голову сегодня задурили, Арон и Виктор, авторитетом задавили и животными повадками. Эти дикари сразу себя показали, один озабоченный медведь, и второй изменщик.

А Ник…

Хлопает дверь тамбура, и я оглядываюсь, шмыгаю носом.

Арон пересекает парковку. Походка широкая и медленная, руки в карманах брюк, и большие пальцы наружу. Прямые волосы зачесаны назад, и на лоб спадает темная прядь.

В руках моей кофточки нет, он ее забыл.

Смотрю на этого мужчину и все возмущения, что он озабоченный медведь - утихают, он просто сам по себе такой, от него пороком и силой веет.

Он подходит ближе, сигнализация, мигнув, его приветствует. Он распахивает Бентли, ныряет в салон. Выпрямляется.

- Держи, - протягивает мне сумку. - До дома доедешь сама? Могу такси вызвать.

- Домой? - теряюсь. Я уже и думать забыла, смирилась, что никто меня не отпустит. - А Вика…

- Вике здесь нравится, - отрезает он.

Молчу. Подруге я позвонить могу, а не стоять здесь и не спорить. Одной рукой держу плед на груди, второй прижимаю сумку к животу.

- На счет помолвки, Алиса, - Арон привычным небрежным жестом убирает руки в карманы. - Свадьба вряд ли состоится. Нам такое родство не улыбается.

- Какое такое? - вскидываюсь, в его тоне явно слышу оскробление.

- Такое, - с нажимом повторяет он. Зелено-карий взгляд меня давит. - У нас приличная семья. И кого попало мы в дом не пустим. Переезжать не надо. Пока понятно?

- А это еще не все? - из меня вырывается нервный смешок.

Их приличная семья две ночи меня гоняла, пока я здесь не оказалась, уставшая, сомлевшая, неспособная думать.

- Я не люблю, когда меня опережают, Алиса, - Арон лениво облокачивается на машину брата. - А тебя всю с ног до головы облизали и облапали. И…- он усмехается. - Я из игры выхожу. Но номер свой оставь. Посмотрим. Может, будет свободное время. И я тебе наберу.

- Невидимым шлюхам набери, - хмурюсь.

- То есть? - он медленно отлипает от машины. Плавно шагает на меня.

Пячусь.

До меня вся суть этой гонки доходит, и намерения всей троицы тоже. Они не стали извиняться на ужине у них дома потому, что понимали - их мать замуж за моего отца не выйдет, они не позволят.

Они просто развлекались. И вчера, и сегодня. Все трое - монстры. Лжецы и манипуляторы, над чужими чувствами царствуют, сорвенуются, кто искуснее.

- Не надо моему папе мешать, - выдыхаю и продолжаю пятиться. - Я и сама переезжать не собиралась. Но папа тут при чем.

- Сладкая, - его пальцы ведут по серебристой крыше машины, постукивают, - отцу своему ты сама репутацию портишь.

- Я ничего не делала.

- Только хотела, чтобы мы тебя втроем трахнули.

Вспыхиваю.

- Я такого мудака в жизни не встречала, - выплевываю. Отшатываюсь за машину. - И братья твои не лучше.

- Ты полчаса назад лежала здесь, и кричала другое, - Арон шлепает по капоту, и улыбается, эта улыбка обаятельна, и паталогически лжива, опасна, как высокая доза наркотика в кровь.

- Не вздумай подходить, - семеню по другую сторону и вытягиваю шею. Стыдно становится за себя, и свою глупость, и верить не хочется, что это такая игра для них.

Но убеждаюсь, что да, игра. Когда Арон останавливается. Ладонями упирается в капот и выжидательно смотрит на меня своими невозможным темным взглядом. Задерживается на груди, прикрытой клетчатым пледом. И кивает.

- Не буду подходить, детка. Одеяло только отдай сюда. Оно не твое.

Прошлой ночью меня раздели, а сегодня я сама. Уговорам поддалась и ласковым словам, и было так волнительно.

А теперь стою на холодной парковке и кутаюсь в плед. И напротив черноволосый мужчина, нас отделяет машина.

Рано или поздно. Кто-нибудь. Обязательно. Сотрет эту самодовольную ухмылку с его лица, и он поймет, каково это - когда с тобой играют, как кошка с мышкой.

Внушают мысли о себе.

Забираются в твои сны.

- Тебе же плевать на одеяло.

Все еще думаю, что он не побежит за мной, если я вдруг с места сорвусь, он такой вальяжный расслабленный медведь.

- Это называется преступление, малышка, - Арон не двигается, опирается на капот. Он словно представления ждет, тягучее эхо догоняет его низкий голос. - Правосудие сурово. За воровство людям руки отрубали. А ты украла две машины. И вот теперь одеяло. Ты преступница, Алиса. Плед надо вернуть.

- Ну нет, - вклиниваюсь, пока он еще чего-нибудь не наболтал. Я вижу, что он издевается и ему нравится, и в груди нарастает жар. - Ты просто бесишься. Ты самый старший, а кто тебя слушает, если твои братья…- осекаюсь, поймав его полыхнувший взгляд.

Такой странный, хлесткий, мне будто колючим снегом в лицо швырнули, и обожгло щеки.

- Повтори, - отрывисто бросает Арон. - Что ты сказала.

Он выпрямляется, и я сразу отскакиваю, наступаю на край пледа и запинаюсь. Падаю на машину.

Сильные руки резко отрывают меня от Бентли и разворачивают. На месте прокручиваюсь, я как шарнирная кукла, от его грубой хватки тела не чувствую, он сам меня гнет, как хочет.

Спиной он впечатывает меня в машину.

- Бл*ть, - говорит шепотом, и я мурашками покрываюсь. Он держит меня за шею, он близко, сощуренные миндалевидные глаза и приоткрытые полные губы - это красивое мужское лицо в мою память врезается навсегда и бесповоротно. - Настоящая женщина должна уметь две вещи, Алиса.

Под натиском его тела вжимаюсь в Бентли

- Первое - понимать, что и кому говорит. Второе - уметь вовремя заткнуться. Без этих навыков - ты глупая девочка. Которая думает, - он распахивает плед, рукой ныряет под юбку,