— Хюррем Султан была уникумом, она и в самом деле имела влияние на султана Сулеймана. Ей необходимо было сделать наследником своего сына и тем самым обезопасить жизнь остальных детей.

— Оставим в покое Роксолану, она к этому замку никакого отношения не имеет, — говорит Миша, запомнившийся мне по его выпадам в столовой. Он недовольно смотрит на меня. — Тонич, вы сами себе противоречите: не могла легенда о турецкой княжне возникнуть на голом месте. Возможно, это была татарская княжна во времена хана Батыя или просто жестокая иноземная властительница, которую народная молва впоследствии сделала турчанкой.

«Тонич? Странное имя! Скорее всего, это прозвище или видоизмененное отчество, только непонятно какое».

— Я не утверждаю, что эта легенда — вымысел, в ней упоминаются конкретные факты и имена, которые могут подвести к реальным событиям, происшедшим здесь. Начнем с того, что названо имя венгерского короля Матьяша.

— Матьяш I Корвин был очень популярен в этих краях, — вновь подает голос Миша, видимо, авторитет в вопросах истории.

— А я предлагаю обратиться к германскому императору Матвею, Матиасу, он же венгерский король Матьяш II.

— Почему именно к нему?

— В Средневековье за несколько сот километров от этих мест произошли события, весьма сходные с описываемыми в легенде. Графиня Эржебет Батори была обвинена в многочисленных кровавых убийствах и садистских пытках девушек. Она была связана кровными узами с многими влиятельными сановниками и знатью, фактически имела статус неприкасаемой особы. Но когда на смену полубезумному императору Рудольфу II пришел император Матвей, или Матьяш, суд над ней все же состоялся. Император потребовал казнить графиню, но ее спасли влиятельные родственники. Эржебет замуровали в комнате собственного замка, где она пребывала до самой смерти.

— Связь-то какая?

— Возможно, это отголосок той истории. Графиня Эржебет Батори была связана с этим краем через старшую дочь Анну, мужем которой был Миклош Зрини, владелец Мукачевского замка, расположенного недалеко отсюда.

— Но тогда эта легенда связана скорее с Мукачевским, а не с Невицким замком, которым в то время владел Дьердь III Другет, — упорствует Миша.

— Думаю, что связь есть, только мы не располагаем такой информацией. Ведь и о «кровавой графине» стало известно только в XVIII веке, когда монах-иезуит случайно наткнулся на материалы судебного дела графини Эржебет Батори. Ей вменяли в вину умерщвление более шестисот женщин, и ее «рекорд» по количеству жертв до наших дней не смог побить ни один серийный убийца.

— Но ведь есть вероятность того, что обвинения были сфальсифицированы. Эржебет Батори была протестанткой, весьма заметной фигурой в протестантском мире, а католическая религия тогда главенствовала в империи. Столкновения между католиками и протестантами во Франции вылились в войну, длившуюся десятилетия и завершившуюся в самом конце XVI века.

Мне вспомнился жуткий подвал, где властительница замка по имени Эржебет принимала кровавые ванны. Без сомнения, при путешествии в прошлое меня занесло именно к «кровавой графине» во время ее ужасных развлечений. Я едва удержалась, чтобы не выкрикнуть: «Все, что говорят о злодеяниях графини Эржебет, — правда! Она принимала ванны из крови девушек, а перед этим жестоко их мучила».

— Маловероятная версия. Это было бы возможно при рьяном католике императоре Рудольфе II, но не во время правления Матьяша, который фактически уравнял в правах протестантов и католиков, проводил гибкую политику, избегая религиозных противостояний.

— Вы принимаете на веру вздорное утверждение, что графиня с помощью крови жертв пыталась сохранить свою молодость, считаете его более весомым, чем то, что она была опорой протестантизма в своем крае? — Миша фыркает и саркастически смеется.

— Почему бы и не ради омоложения были совершены эти чудовищные преступления? Не буду приводить примеры из древности (ваннами из крови животных грешила Клеопатра), а коснусь более позднего времени. Известный революционер Богданов для проведения опытов по омоложению в двадцатые годы основал Институт переливания крови. Известно, что он поменял кровь своего сына на кровь атлета, и хилый юноша в скором времени стал мощным и мускулистым.

— Богданов плохо кончил, — ехидно произнес Миша.

— Тогда еще не было известно о резус-факторе крови, и Богданов скончался в результате неудачного эксперимента, проведенного на себе. Но многие ученые согласны с тем, что рациональное зерно в его идее есть, в частности об этом писал известный академик Богомолец[4].

— Вернемся к нашим баранам — легенде о турецкой княжне, властвовавшей в Невицком замке. Какое отношение ко всему этому имеет «кровавая графиня»? Ее зять, Миклош Зрини, инсценировав ее смерть, помог ей бежать и спрятаться в Невицком замке?

— Я этого не говорил, — отмахнулся Тонич.

— По-моему, подменяя кровожадную турчанку венгерской графиней Батори, вы все искусственно усложняете, заново изобретаете велосипед. Почему не взять за основу простую версию, что во времена господства османов в Венгрии в Невицком замке находился отряд турок или их союзников? У их предводителя была жена или наложница с садистскими наклонностями. Ее жестокость врезалась в память местных жителей. В то время города и крепости переходили из рук в руки, при подходе войска короля Матьяша I Корвина, освободителя Венгрии, гарнизон замка предпочел бежать, но был настигнут королевскими войсками и уничтожен. Тогда же погибла турчанка-садистка. — Миша победно смотрит на Тонича.

— А если предположить, что связь между Эржебет Батори и Невицким замком все же есть? Если кто-то очень близкий графине продолжил ее кровавое дело здесь? — не выдерживаю я, вспомнив недавнее путешествие в прошлое.

Без сомнения, я находилась в этом замке, а к событиям, свидетелем которых я стала, не могла иметь отношения мифическая турецкая княжна.

— Кто именно? Ее дочь Анна тайком приезжала сюда из Мукачева или зять Миклош Зрини? — Миша издевательски усмехается и окончательно добивает меня: — Девушка, извините, не запомнил ваше имя, продолжайте ловить привидения и не копайтесь в загадках истории, в которой вы, по-видимому, профан.

— У графини Батори, кроме Анны, были еще дочь Катарина и сын Павел, о судьбе которых ничего не известно, — приходит мне на помощь Тонич. — Многие представители семейства Батори страдали наследственными психическими заболеваниями, что усугублялось родственными браками — женились на кузинах и выходили замуж за кузенов. Даже сам славный Стефан Батори, победитель турок, был болен эпилепсией и не отличался гуманным отношением к пленным. Не знаю, помогли ли графине кровавые ванны сохранить молодость и красоту, но из судебных материалов известно, что она получала наслаждение, пытая людей. Возможно, садистские наклонности передались кому-то из ее детей, только те действовали более скрытно.