– Возможно. Вопрос: кто этот наблюдатель?

– И не проверишь. Если начнем подниматься на вершины, он увидит и скроется. А если это тот агент, с которым ты должен встретиться, страхуется?

– Не исключено. Как не исключено и то, что база засвечена. Ее готовили американцы, а за ними здесь местные ребята следят внимательно. Американцы могли спалить базу при ее оборудовании.

– Но тогда мы и агента вскоре спалим, и сами попадем под раздачу.

– И что ты предлагаешь? Вернуться?

– Ничего я не предлагаю. Если духи пасут нас, группе от них уже не уйти. Да и агента они просекут. Остается надеяться на то, что за нами смотрит человек таинственного агента и готовится принимать последний бой. А он, как в песне поется, трудный самый…

– Ладно, пока ничего не известно. Продолжаем движение в том же порядке.

– А не лучше тебе пойти со мной вдоль реки? Здесь в случае нападения хоть какое-то укрытие найти можно. А то хлопнет тебя снайпер посреди ущелья, и я ничем не смогу помочь.

– Снайпер снимет нас и у реки. Так что идем прежним порядком.

– Как скажешь…

Тимохин вернулся на середину ущелья и продолжил путь на запад. Вдоль реки, немного отстав от командира, двинулся и Шепель, до рези в глазах вглядываясь в левый склон, осматривая каждую трещину, каждую впадину, ребристый гребень вершины перевала. Но ничего не замечал, и это раздражало майора.

В 4.40 командир группы «Орион» и Шепель вышли к повороту ущелья. Тимохин подошел к Михаилу:

– За поворотом утес. До встречи двадцать минут. К месту встречи я выйду один, ты через полосу кустарников пройди за поворот. Выбери позицию, откуда тебе будем видны мы оба. Следи за обстановкой. При проявлении угрозы…

– Дальше можешь не продолжать, – прервал Тимохина Шепель, – я знаю, что делать при проявлении угрозы. Если до этого не попаду под пулю снайпера.

– Ты уж постарайся не попасть. Найди такую позицию, откуда снайперу было бы трудно тебя срезать, либо маневрируй, дабы стрелок не имел возможности держать тебя под постоянным прицелом.

– Все время, пока вы будете с агентом базарить?

– Точно так.

– Легко сказать… Ну ладно, ты ступай, а то опоздаешь; а я уж решу, что делать, чтобы не стать легкой добычей.

– Давай!

– Ты поаккуратней с агентом. Все же он не просто так, а наркобарон.

– Разберемся. Разошлись! Встречаемся здесь же после окончания переговоров.

– Есть, командир!

Тимохин вышел за поворот к утесу и тут же увидел приближавшийся к месту встречи «УАЗ». В нем находился один человек. Александр видел это хорошо, так как тент с машины и стекла были сняты. «УАЗ» встал капотом к северному склону. Из него вышел водитель в традиционной афганской одежде и направился к командиру «Ориона». Подошел, спросил:

– Полковник Тимохин?

– Допустим, – ответил Александр. – Кто вы?

– Разве Крымов не говорил, кто должен прибыть на встречу?

– Крымов много что говорил; я задал вопрос, прошу ответить.

– Для начала попрошу назвать пароль.

– «Волга».

– «Баграм». Майор Службы внешней разведки Сергей Ревунов, или Абдулла Реви, как вам будет угодно.

Говорил агент на чистом русском языке.

– Хорошо, – произнес Тимохин. – Перейдем к делу.

– Может, отойдем в тень? На солнце жарковато, не находите?

– Жарковато? Для вас?

– Давай перейдем на «ты»? Так будет удобнее.

– Хорошо!

Тимохин и Реви отошли в тень от утеса.

Александр спросил:

– Так как мне называть тебя: Сергеем или Абдуллой?

– Абдуллой. Честно говоря, я уже начал отвыкать от своего настоящего имени.

– Долго в Афгане?

– С 1982 года. Но об этом позже… – Абдулла достал из кармана несколько листов бумаги. – Здесь подробные схемы заводов с обозначением постов охранения и всего прочего, что может помочь вам при решении боевой задачи.

Александр забрал документы. Агент внешней разведки продолжил:

– Теперь по обстановке в Кайзабаде и Тари-Пули. Сейчас склады забиты наркотой. Отправка ее в Таджикистан двумя крупными караванами назначена на пятницу, 13-е число. Мои партнеры, – агент улыбнулся, – не знают, что за день 13-е число, пятница, для русских, иначе назначили бы другой день, но это их дело. Караваны, насколько мне известно, для вас интереса не представляют, их встретят другие люди. А вот уничтожение заводов удобнее всего будет провести в воскресенье, 15 августа, когда Агаджи Гауни – он самый крупный совладелец производства – получит сообщение о том, что отправленный наркотик благополучно пересек границу Афганистана и Таджикистана.

– Он что, снимет охрану с постов?

– Нет, но сам понимаешь, охрана и без этого расслабится, потому как охранять ей, по сути, будет нечего, не считая складов с сырцом. Но это не готовый наркотик.

– Скажи, Абдулла, а от кого вообще вы – я имею в виду совладельцев заводов – охраняете свою территорию?

– У нас много конкурентов, полковник, которые спят и видят, как прибрать к рукам выгодный бизнес.

– Ты, наверное, богатый человек?

– Да, по местным меркам, я сказочно богат; вот только счета, на которые я перевожу деньги, контролируются известным тебе ведомством. Они в конце концов пойдут в казну государства. Но что-то и мне остается.

– В казну, говоришь? А не в карманы ли вороватых чиновников?

– Может, и так, от меня это не зависит.

– Да, это ни от кого не зависит…

– Ты бы, полковник, передал своему напарнику, чтобы не маялся в кустах. Пусть выйдет да найдет тень. Здесь нам никто не угрожает.

– После того как ты снимешь своего человека с вершины.

– Заметили-таки?

– Какие же мы были бы спецы, если бы не заметили?

– Тоже верно… – Абдулла извлек из чехла импортную радиостанцию: – Хасан! Следуй к упавшему дереву. Я тебя там заберу. – Отключив станцию, агент взглянул на Тимохина: – А ты почему своего бойца не отзываешь?

– Ему и в кустах неплохо.

– Тебе виднее.

– Так ты говоришь, в Афгане с восемьдесят второго года? Тебя специально внедрили или завербовали после того, как оказался у духов?

– Специально внедрили.

– Ты знал, на что шел?

– Во время войны – да, но вывод войск спутал все планы. И разведки, и мои лично. Уйти я не мог, так что командировка затянулась на десятилетия.