— Меня сегодня выписывают, — ответил он.

— Что-то рановато, — произнесла Джен. — Учитывая, через что вам пришлось пройти.

— Я тут с ума схожу, — ответил он. — И мне нужно заняться похоронами жены.

Конор с Джен поблагодарили его за уделенное время, еще раз выразили свое сочувствие и покинули палату.

— Что думаешь? — спросил Конор.

— У него столько злости на Салли, и он даже не пытался это скрыть, — произнесла Джен.

— Согласен. Он не пытался изображать скорбящего мужа. И у него какие-то проблемы с Чейзом, — сказал Конор. — Достаточно серьезные, раз он даже перестал посещать тайное общество мажоров.

— Настолько серьезные, что он мог сделать что-то с Клэр? — спросила Джен.

Конор мысленно прокрутил хронологию событий пятничного утра: Чейз сказал, что последний раз видел Клэр после завтрака, примерно без пятнадцати восемь. Бенсон отправился на яхту около девяти. Что если он столкнулся с Клэр, и у них произошла какая-то ссора?

— Почему он так торопится выбраться из больницы? — спросил Конор. — Чтобы отправиться домой и уничтожить улики?

— Ордер на обыск, — сказала Джен. — Сейчас запрошу. Мне нужен латте со льдом. Как думаешь, его можно найти в больничной столовой?

— Попробуй, — ответил Конор. — Я поехал. Увидимся позже.

Они попрощались, и Конор решил вернуться в дом Чейзов на Катамаунт-Блафф, еще раз обойти место исчезновения Клэр. Он также собирался найти Форда Чейза и задать ему пару вопросов, хотя бы для того, чтобы прояснить, что Салли имела в виду в своей записке под словом «Форд».

Клэр

Я любила, когда Слоан Хоук приходила ко мне в студию. День клонился к вечеру, и мы открыли бутылку розового вина в честь того, что лето неофициально начнется в эти выходные. Большинство своих экспонатов я отправила в галерею накануне, поэтому студия была почти пустой. Осталось только одно панно, предназначенное для выставки. Мне все еще не представилось возможности показать «Костяшку» Гриффину.

Стоял теплый солнечный день. Прогноз погоды на выходные в День поминовения выглядел благоприятным, и Слоан находилась в радостном возбуждении по поводу ежегодной вечеринки, которую они с Эдвардом обычно устраивали. В этом году она наняла новую фирму по обслуживанию праздников — вместо вареных омаров и запеченных на горячих камнях морских моллюсков, которых подавали последние несколько лет, на этот раз планировалось барбекю в техасском стиле.

— Когда мы в апреле ездили в Даллас, Эдвард купил себе ковбойскую шляпу, а я — пару сапог от Луккезе, — сказала Слоан. — Это была его идея купить сапоги. Мне очень нравится, как он увлечен идеей этой вечеринки, и он знает, что я это обожаю. Обычно его не волнуют детали, но в этом году все совершенно по-другому. Как ты думаешь, в чем дело?

— Я уверена, что он просто хочет, чтобы ты была счастлива, — ответила я.

— И мне так кажется, — улыбаясь, сказала она.

— Я рада, — добавила я, совершенно забыв, каково это, иметь мужа, который хочет осчастливить тебя. Я не чувствовала такого с тех самых первых дней с Гриффином. А с Нейтом…

Мы потягивали вино и работали в тишине. Слоан растянула и нанесла грунт «Гессо» на новый холст, который поставила на мольберт и начала рисовать. Я обдумывала свой следующий проект. Вдохновленная недавними исследованиями Нейта, я подумала, что могла бы отправиться в Тадуссак, город, расположенный в восточной части Квебека на реке Святого Лаврентия, в которой собирались горбатые киты и белухи. Каждую осень горбачи мигрировали на юг из Канады, вдоль восточного побережья, через пролив Анегада, из Атлантического океана в Карибское море.

Как только я перееду, то смогу свободно следовать за китами. Мои новые панно-витрины будут отражать миграцию — китов и мою собственную. Двери студии были широко распахнуты на воды пролива, и теплый ветерок обдувал помещение. Я сидела за чертежным столом и рисовала акварелью этот пейзаж.

Может быть, мне захочется вспомнить его после моего отъезда, или, возможно, я просто тренировалась рисовать море, готовясь к китам. Я знала лишь, что развод выставит Гриффина, баллотирующегося на пост губернатора, в невыгодном свете. Но он сам во всем виноват.

— Ой, смотри, — произнесла Слоан, глядя в большое выходящее на север окно. — Мальчики приехали.

Я выглянула и увидела Форда и Александра, стоящих на террасе. Казалось, они о чем-то спорили. Затем Форд толкнул Александра, и тот отшатнулся назад, опрокинув плетеное кресло. Я испытала шок — никогда не видела, чтобы они ругались, не говоря уже о рукоприкладстве. Я встала и хотела пойти узнать в чем дело, но не успела, Форд появился в дверях студии.

— Привет, бар открыт? — спросил он, заметив вино.

— Что происходит? — спросила я. — Все в порядке?

— Да, просто Александр строит из себя святошу, — ответил Форд.

— Какая скукота! — со смехом сказала Слоан. — Форд, ты сегодня собираешься плавать в нашем бассейне? Я знаю, тебе это нравится, и у нас все готово для субботней вечеринки.

— Не сегодня, миссис Хоук, — ответил он. — Думаю, мои дни плавания в вашем бассейне скоро закончатся.

— Ну, мы вовсе не против, что ты им пользуешься, — сказала она. — Нам с Эдвардом надо начать больше плавать.

— Он, вероятно, слишком занят для этого, — произнес Форд. Я наблюдала, как он нервно идет от открытой двери к столу, на который я поставила вино. Мы со Слоан пили из бокалов, которые я принесла из дома, но Форд схватил пустую стеклянную банку, в которой я замачивала свои кисти, наполнил ее розовым вином и в один глоток выпил половину.

— Ты прав насчет Эдварда, — сказала Слоан. — Он слишком много работает, как и твой отец. Адвокаты, ты же понимаешь? Все эти оплачиваемые часы.

— Я говорил не про работу, — ответил Форд. — Я имел в виду Салли.

— Салли? — спросила Слоан. — Ты говоришь о Салли Бенсон?

— Ага, о ней.

— Ну, мы закончили с ремонтом, — сказала Слоан. — Она нам очень помогла, вне всяких сомнений, особенно с декором яхты, но теперь все закончилось.

— Нет, ничего не закончилось, — возразил Форд. Он выглядел бледным. Он откинул свои темные волосы назад, и я заметила темные круги у него под глазами. Форд допил остатки вина. Через северное окно я увидела, как Александр спускается с холма.

— Что не закончилось? — улыбаясь, спросила Слоан Форда.

— Ваш муж и Салли, — ответил он.

Александр вошел в студию и подошел к брату.

— Не надо, — сказал он, глядя на Форда.

— Она должна знать, — возразил Форд.

Братья уставились друг на друга. Александр схватил своего близнеца за плечи — в том, как он удерживал Форда на расстоянии вытянутой руки, была нежность и настойчивость — и быстро встряхнул его.