сделаю все, чтобы снять с тебя эту гадость, – уверенно ответил я. – Отдадим твое заклятие полковнику Стенли, и пусть убирается с ним хоть к королю, хоть к дьяволу в нору, хоть куда.

Я не хотел думать о том, что будет после. Делла освободится от заклятия, и тогда наш брак уже будет ей не нужен, девушку не от чего будет защищать. А я почему-то не хотел, чтобы однажды она сказала: Робин, спасибо тебе за все, но давай разведемся. Я хочу уехать и жить дальше в другом месте.

Она ведь могла так сказать. Я не собирался привязывать ее к себе цепями.

Я вдруг понял, что злюсь. На себя в первую очередь.

– Даже странно, – призналась Делла. – Завтра наша свадьба. Это… – она замялась, но потом сказала: – Это вроде бы ненастоящее, но все равно настоящее. Не знаю, что и думать.

– Волнуешься? – спросил я, машинально сорвал лист с живой изгороди и принялся крутить его в пальцах. Делла даже рассмеялась.

– Волнуюсь? Конечно! – воскликнула она. – У меня за всю жизнь не было столько приключений, сколько за эти несколько дней. И спасать никого не приходилось. И замуж я еще не выходила.

– Этот хозяин ломбарда очень вовремя решил к тебе посвататься, – сказал я, философски подумав, что миром правят судьба и случай. Именно они ведут нас по дорогам, а не какие-то наши усилия. Именно они все решают и определяют. – Отложи он свой приезд на пару дней, я бы умер в том домишке.

Делла посмотрела на меня, и я снова увидел огоньки в ее глазах. Вдруг это и правда судьба, которая отправила мне девушку, чтобы я полюбил ее?

Честно говоря, я уже почти забыл о том, что такое любовь. Я жил и работал, и жизнь была похожа на рельсы конки, уходящие за горизонт. А потом оказалось, что привычная дорога сделала поворот, открывая новый мир, и для встречи с ним мне почти пришлось умереть…

– Пожалуйста, не подумай чего-то такого, – негромко сказала Делла, и я вспомнил, что люди всегда говорят вот так о чем-то важном: тихим голосом, стараясь скрыть волнение и не показывая, насколько это имеет значение. – Но я рада, что мы познакомились. И благодарна за твое предложение и помощь. Ты мне сначала показался совсем другим. Эти твои слова о том, что женщина не может быть зельеваром…

Я усмехнулся.

– Мой профессиональный опыт говорит, что так и есть. Однажды я попробовал нанять зельеваршу в помощницы Ханибруку, он был уже старенький… Так она не могла сварить простейшие зелья без ошибок, – Делла нахмурилась, и я поспешил добавить: – Но ты настоящее исключение из правил, Делла. И я тоже рад, что мы познакомились.

Откуда-то слева донеслись голоса – студенты гуляли, во время учебного года в академии никогда не бывает тихо. Над живой изгородью всплыла золотая рыбка, забила хвостом, рассыпая искры, и вдруг лопнула с мелодичным звоном. Послышался разочарованный вздох – мы вышли к статуе античной богини знаний, к которой сбегались дорожки в этой части сада, и я увидел третьекурсников общей магии. Двое парней, вечных двоечников и завсегдатаев пересдач с комиссией, и три девушки-отличницы поднялись со скамьи, приветствуя нас, и я сказал:

– Смотрите, как надо.

Заклинание слетело с пальцев, рассеивая искры и озаряя вечерний сад мягким светом и едва уловимым жасминовым ароматом. Золотая рыбка подпрыгнула над тропинкой, играя на невидимых волнах, к ней присоединилась вторая, третья, четвертая. Рыбки заплясали, поднимаясь все выше, а потом сложились в кольцо, герб Пальцера из четырех рыб – символ богатства и всеобщего блага. Герб покачался над садом и рассыпался.

Студенты захлопали в ладоши – магия по-прежнему впечатляла их, так и не сделавшись чем-то простым и обыденным. А Делла смотрела, завороженная чудом, и в ее лице было столько тепла и нежности, что я сказал себе: однажды она будет смотреть на меня вот так. Однажды она увидит во мне не начальника, не коллегу, не друга, который решил ее спасти, а человека, которого можно полюбить. Сейчас, в сумерках, в золотых искрах магии, мне это казалось очень важным.

И дьявол меня побери сто раз, я понятия не имел, как добьюсь этого!

Глава 10

Делла

Берта оказалась права – Робин и правда готов был заключить наш брак на большой перемене, чтобы потом вернуться к работе. Я прекрасно понимала, что это вынужденный брак, простая формальность, и была полностью согласна с ректором, но госпожа Махоуни едва не устроила бурю.

– Вы и так женитесь совершенно бестолковым образом! – негромко, но очень твердо заявила она, и я поняла, глядя на нее, что сейчас будет гроза. – Так хоть сделайте это прилично и правильно. Не на бегу.

Регистратор приехал из Пальцера за час до завершения второй пары: коридоры академии были пусты, студенты сидели на занятиях, и я пришла в ректорские комнаты никем не замеченной. Робин уже успел надеть парадный костюм – темно-синий, очень дорогой, пошитый по мерке, и я вдруг подумала, посмотрев на него, что совершенно не знаю этого человека.

За какие-то несколько дней он вдруг сделался другим. Не холодной и равнодушной статуей, которую я спасла в домике лесника, а человеком, который, кажется, сам не знает, чего от себя ждать – но при этом готов поступать так, как будет правильно.

Я спасла его. Он спасал меня. Может, дело было только в том, что Робин Эверард хотел отдать долг.

Мое платье уже было принесено в одну из комнатушек, которые примыкали к гостиной. Пройдя внутрь и закрыв дверь, я увидела старое зеркало, покрытое темными пятнами – девушка в отражении казалась русалкой, которая плыла в глубине вод. Но вот в воздухе закружились светлячки, комнату озарило мягким светом, и зеркало дрогнуло, а отражение обрело прозрачную четкость. Я переоделась – платье Берты Махоуни наконец-то стало по-настоящему свадебным – и, присев на табурет, вдруг подумала: я выхожу замуж. Через несколько минут все изменится.

И нет, это был не совсем вынужденный брак, не просто один хороший человек спасал другого. Вчера вечером, когда мы были в саду, я видела, что ректор испытывает чувства намного глубже, чем просто благодарность и желание помочь.

Да, он сказал, что