Длинный сложил на груди руки и широко расставил ноги, встав надо мной в позе полицая, глумящегося над своей жертвой в застенке.

— Что ж, слушай, Игорек, — начал он. — Нас было четверо, один вот уже погиб. Каждый из нас не один срок оттянул. Недавно дали нам наводку на пункт обмена валюты. Разработали мы план и, когда подкатили на тачке инкассаторы, перестреляли их как мух, взяли бабки да разбежались в разные стороны.

Я тут же вспомнил утро понедельника, свой холостяцкий завтрак перед экраном телевизора, криминальную хронику и дикторшу, сообщающую об ограблении обменника. Хотя я все еще пребывал в довольно жалком физическом состоянии, нашел в себе силы изумиться.

— Как?! — воскликнул я, вытаращив глаза. — Так это вы взяли обменник? Я о вас репортаж вчера утром по телику видел!

— Мы, — со скромным видом признался Штырь.

Я никак не мог прийти в себя от изумления.

— Но по телику говорили, будто в ограблении участвовали трое.

Штырь качнулся с пятки на носок.

— Четверо. Бахус неподалеку находился. В случае чего он должен был наш отход прикрыть. Но все обошлось. Мы с Арго ушли через проходной подъезд и укатили на ворованной тачке, Чак смылся через проход между двумя зданиями, а сам Бахус затерялся в толпе. — Парень достал из кармана рубашки сигарету, прикурил и продолжил: — На всякий случай мы себе хоть какое-нибудь алиби решили состряпать. Сразу же после гоп-стопа Чак с Элкой встретился; Арго с Зинкой; я в бар зашел, ну и Бахус ко мне присоединился. Вечером на хате у Чака встретились — мы вчетвером, да Элка с Зинкой. Пока Чак в комнате девок развлекал, мы на кухне деньги пересчитали. Оказалась кругленькая сумма — пол-лимона баксов. Представляешь, как подфартило! Добычу решили на следующий день в чисто мужской компании без свидетелей поделить. Бабки в тумбе под мойкой за мусорным ведром спрятали и ушли, прихватив с собой Зинку. А ночью эта сучка Элка прирезала Чака, забрала наши бабки и смылась.

Я сидел ошарашенный. Вот это да! Пол-лимона баксов! Теперь понятно, почему на Элку была объявлена охота. Но неужели деньги взяла девушка?

— Ты взяла доллары? — спросил я Ягодкину.

Элка наконец-то пошевелилась, медленно повернула голову и тупо взглянула на меня.

— Не брала я ничего, — сказала она и обреченно махнула свободной рукой. — Да разве им докажешь? Я говорю — не брала, они — взяла, я говорю — не брала, они — взяла. Кретины!

— Действительно, — произнес я рассудительным тоном. — С чего вы взяли, что вас обокрала девушка? Может быть, кто-то из вас вернулся, убил Чака и взял деньги, а Элку подставил!

— Что же она спала так крепко, что ничего не слышала?.. Нет, Игорек! Среди нас крысятника нет. Мы друг другу верим. К тому же у каждого из нас есть надежное алиби. Бабки взяла Элка. Больше некому. Так что зря ты ее, Игорек, разыскивал. Не стоит она того, чтобы ее спасали. И сам теперь вместе с ней сдохнешь.

Я не знал, кому верить. У меня возникла сотня вопросов к Элке, Арго и его приятелям, однако я не успел задать и одного, ибо главарь банды утратил к моей персоне интерес и стал собираться. Он снял висевшую на гвозде куртку и кликнул Санька. Начали одеваться и Штырь с Бахусом. Вошел Давыдкин.

— Я пойду корешей провожу, — обратился к нему Арго. — Через часок вернусь. Дело у нас есть. А ты этих покарауль. Будут шуметь, бей, не стесняйся. Швабру вон возьми и по зубам. — И парень показал на стоявшее в углу подобие швабры — длинную палку с криво прибитой к ней перекладиной. — А чтобы не вздумал слинять за бутылкой, можешь нашу водку допить, тебе хватит. Ну, пока.

Арго, а следом за ним Штырь с Бахусом покинули комнату. Давыдкин отправился проводить компанию до двери.

— Арго живет у Санька? — спросил я Элку, когда мы остались одни.

— Да, — негромко отозвалась девушка. — Снимает у него комнату за бутылку в день и еду. Спит за стенкой.

— У Давыдкина нет семьи?

— Вроде нет. Жена, кажется, сбежала с детьми… Игорь, я так устала, — жалобно призналась Ягодкина и посмотрела на меня глазами, в которых стояли слезы. — Я согласна на все: отправиться в милицию, рассказать о смерти Чака. Пусть меня посадят в тюрьму за убийство, лишь бы вырваться из этой комнаты, где меня второй день держат прикованной к батарее и ежечасно унижают и избивают, требуя какие-то деньги. Уж лучше бы убили.

— Сильно бьют? — спросил я сочувственно.

Ягодкина всхлипнула совсем по-детски и потерла кулаком глаза.

— Еще бы! На мне живого места нет. Садисты, ублюдки! Как я их ненавижу!

— Не отчаивайся, Элла. Я обязательно найду способ вырваться из лап бандитов, — пообещал я твердо.

Я не верил в то, что нас с Ягодкиной убьют. Пугают просто. Одно дело совершить разбойное нападение на инкассаторов, взять деньги и раствориться в городе и другое — убить на квартире по конкретному адресу. Запросто вычислят. А избавляться от трупов, уничтожать улики — дело хлопотное. Впрочем, кто знает, что у этих уголовников на уме. Перережут нас с Элкой, а заодно Сашку, как цыплят, подпалят квартиру и смоются. Хотя девушка им живой нужна. Но как бы там ни было, без боя я не сдамся. Тем более что у меня наклюнулся план нашего с Элкой спасения.

Вернулся Давыдкин. Он принес портативный черно-белый телевизор, поставил его на пол и включил. Шел сериал «Агент национальной безопасности». Санек демонстративно перетащил швабру из угла поближе к креслу, потом плеснул себе в стакан водки, уселся с ним в кресле и, уставившись в телевизор, принялся пить.

— Санек, а Санек, — произнес я некоторое время спустя. — Ты христианин?

— Ну, христианин, — не отрывая взгляда от экрана телевизора, буркнул Давыдкин. — Тебе-то что?

Я вкрадчиво продолжил:

— Грех, Санек, убивать. Покарает тебя бог за преступление, да и суд людской накажет.

Давыдкин насмешливо взглянул на меня:

— Тоже мне проповедник выискался. А карать меня не за что. Я вас убивать не собираюсь. Если нужно, вон, Арго с корешами пристрелят, а я рук пачкать не буду.

— Все равно грех на душу возьмешь, — не унимался я. — Ты же меня на убой к Арго привел. Убивать нас будут в твоей квартире, с твоего молчаливого согласия. А когда банду Арго судить станут, тебе за соучастие обязательно срок припаяют. — Давыдкин с хмурым видом молчал, а я вдохновенно продолжил апостольские речи: — Но ты можешь избежать наказания, Санек! Ты же еще ничем себя не замарал. Отпусти нас, и у тебя не будет ни с совестью, ни с правосудием проблем.

Санек покосился на меня и презрительно фыркнул:

— Зато они возникнут у меня с Арго и его приятелями. Увидит компания, что я вас отпустил, с живого шкуру сдерут. Да и нет у меня ключей от наручников, Женька с собой забрал.

— Но напильник-то в доме найдется?

— Нет, — отрезал Давыдкин.