Давай, детка, почувствуй всё, что я тебе даю. Почувствуй мой контроль над тобой. Ты моя. Только моя. Ты будешь мне подчиняться и следовать моим желаниям.

Она уже вся горела и пульсировала, я чувствовал, как ее накрывала волна неконтролируемого оргазма.

— Вот так, — рычал я сквозь стиснутые зубы. — Вот оно, детка, почувствуй!

Она с криком взорвалась, сжимая меня по всей длине, втягивая, забирая меня с собой. Я не в силах ей сопротивляться, я не хотел. Я взорвался глубоко, внутри нее, отдаваясь без остатка своим ощущениям.

Я сорвал с нее повязку и поцеловал. Она лежала с закрытыми глазами и у нее на глазах слезы. Я нежно поцеловал ее глазки, нос, щеки. Сжал ладонями лицо и слизал слезы.

— Я люблю вас, миссис Грей, — выдохнул я. — Хотя вы и сводите меня с ума — но с вами я чувствую себя живым.

Она не открыла глаза и ничего мне не ответила. Она лежала, пытаясь восстановить свое дыхание. Я быстро снял с нее наручники, освободив ее. На запястьях и лодыжках остались красные следы от наручников. Я осторожно растер их, потом лег рядом и заключил ее в свои объятья. Ана вытянула ноги и сладко потянулась. Видимо она очень сильно устала. Пусть поспит. А мне нужно всё обдумать.

Я лежал рядом с ней, вдыхая ее сладкий аромат. Как же сильно я ее люблю. Она дает мне столько разных эмоций. С ней я понял, что живу по-настоящему. До встречи с Аной я не жил, я существовал.

Сейчас еще не так поздно, ну уже стемнело. В каюте горел ночной свет, поэтому я мог рассмотреть ее лицо. Она такая красивая. Мне так с ней повезло. Она повернулась на спину, и я увидел, что на ней все-таки остались засосы. И их много. Я точно был не в себе, когда это делал. Черт. Сейчас я вижу последствия своего наказания. У меня что-то кольнуло в груди. Я почувствовал непреодолимое желание всё это немедленно стереть, убрать, чтобы она этого не видела. Но я не могу этого сделать. Я себе даже не могу представить реакцию Аны, когда она все это увидит. Я растерялся. Я действительно не знал, как она отреагирует на засосы.

Так, соберись Грей.

Признаюсь, я потерял над собой контроль и жестко ее наказал, но ее было за что наказать. Мы вместе загорали, купались, всё было так хорошо. Потом она сказала, что хочет позагорать топлес, как остальные женщины на пляже. Я ей недвусмысленно дал понять, что я против этого. Моя жена не должна оголяться на публике, всё это только для меня и ни для кого больше. Мне и так не нравилось, что на ней были совсем крошечные бикини, но для меня это было еще терпимо. Все-таки она лежала рядом со мной. Поэтому, я не мог поверить своим глазам, когда вернулся из моря и увидел, что она сняла верх купальника. Она открыла свою прекрасную грудь всем, в том числе Тейлору и этим двум французам телохранителям, которые пускали свои слюни, глядя на нее. Там же могли быть папарацци, которые с удовольствием бы запечатлели непристойный вид моей жены и разместили бы ее фото в своих грязных журналах. Какой реакции она от меня ожидала? Что я буду мило улыбаться и хлопать в ладоши? Конечно, я был в ярости, потому что она нагло пошла против моей воли.

Черт. Их больше чем было нужно.

Так всё, мне нужно отвлечься от тревожных мыслей. Я встал и пошел в душ, затем оделся и поднялся на палубу. Мне захотелось уехать отсюда и побыстрее. Я попросил капитана не дожидаться утра и сейчас же отправиться в Канны. Стюарду сказал, что ужинать мы будем на борту.

Я ходил по палубе, чувствуя себя львом в клетке. Не могу найти себе места. Мне очень тревожно на душе. Я спустился обратно в каюту, взял свой ноутбук, выключил ночной свет в каюте и сел рядом с Аной. Я хочу дождаться ее пробуждения здесь.

Двигатели завелись и мы, покачиваясь на волнах, отправились в Канны. Чтобы отвлечься, я начал просматривать в интернете дополнительные места в Каннах, куда бы мы могли вместе отправиться погулять. Думаю, что на пляж Ана больше не пойдет, учитывая все обстоятельства.

По крайней мере, она больше не захочет обнажать свою грудь на виду у всех, и не будет трепать мои нервы до конца медового месяца.

Через некоторое время Ана открыла глаза и потянулась.

— Привет, — ласково сказал я.

— Привет, — она мне застенчиво улыбнулась.

— Сколько я проспала?

— Час или чуть больше.

— Мы на ходу?

— Я подумал, что если мы обедали в последний раз на берегу, ходили на балет и в казино, то будет неплохо для разнообразия поужинать и на борту. Тихий вечер только для нас двоих.

Ана усмехнулась. У нее хорошее настроение. Меня это на некоторое время успокоило. Может всё не так уж плохо? Или это затишье перед бурей?

— Куда идем?

— В Канны.

— Ладно.

Ана снова потянулась и осторожно поднялась, надела халат и пошла в ванную.

Черт. Сейчас она все увидит.

Я сидел в нервном ожидании ее реакции. В ванной адская тишина. Затем она вышла и, не глядя на меня, пошла в сторону гардеробной. Я вытянул шею, чтобы удержать ее в поле зрения. Она сняла халат, надела штаны и балахон. Она зла, как черт. Даже больше, она в ярости.

Боже, что я наделал?

Затем она распустила косичку, взяла с полки расческу и начала жестко расчесывать спутанные пряди.

— Анастейша! — обеспокоенно сказал я. — Ты в порядке?

Но она не обратила на меня внимания. Как будто меня здесь нет. И я понял, что ничего не в порядке.

Ты в полном дерьме, Грей.

Вернувшись в спальню, она гневно запустила в меня расческой. И та пулей прилетела четко в меня. Я успел подставить руку, чтобы она не прилетела мне в голову, жестко ударившись о мое предплечье. Затем она на пятках развернулась и вылетела из каюты наверх.

И что ты теперь будешь с этим делать, Грей?

Радовало одно, что она никуда с корабля не денется. Нам нужно об этом поговорить.

Я пошел вслед за ней. Ана стояла на носу яхты, держась за деревянный поручень, смотрела на ночной далекий берег, где перемигивались крохотные огоньки. Она глубоко вдыхала, и я делал то же самое вместе с ней. Воздух напоен тропическими ароматами. Легкий ветерок с запахами моря, цветущего жасмина и бугенвилли. «Прекрасная леди» легко, без малейших усилий скользила по сонному, цвета кобальта, морю. Я медленно приблизился к ней. Знал, что она почувствовала мое присутствие.

— Злишься, — прошептал я.

Это единственное, что я смог выдавить из себя. Мне нужно было всё исправить. Но я не знал как…

— Вы так догадливы, Шерлок! — выплюнула она.

Такой реакции я не ожидал. Я никогда не видел, чтобы она так злилась.

— И сильно злишься?

— Примерно на пятьдесят по десятибалльной шкале. Соответствует, а?