На какое-то время на телеэкране наступила мертвая пауза. Мне это напомнило эпизод из жизни комиссара А. Луначарского. В начале 20-х годов, когда яростные борцы со «всеми, кто молится Богу», устраивали такие кампании, как «Комсомольские Рождества», жгли иконы, «блаженный Анатоль», как звал Луначарского марксист Плеханов, решил сразиться с церковниками принародно и вызвал на словесную дуэль известного митрополита А. И. Введенского. Краснобай, шоумен, вроде бывшего министра от культуры Швыдкого, «блаженный Анатоль» клеймил лицемерие христианской религии и, упиваясь своим положением, властью, в звонких фразах рисовал рабочим величие морали интернационализма с общечеловеческим лицом. Опьяненный пошлыми фразами, комиссар следил за впечатлением, которое производил на окружающих и уже торжествовал свою победу над попом, когда из-за стола поднялся Александр Иванович Введенский. В черной рясе, с большим крестом на груди, митрополит подошел к краю сцены, где происходила дуэль, перекрестил собравшихся в зале и произнес только два слова: «Христос воскресе!» Зал на одном дыхании ответил: «Воистину воскресе!» Митрополит повторил: «Христос воскресе!» И люди еще громче выдохнули: «Воистину воскресе!». Третье славословие Сына Божьего Исуса летело уже вдогонку комиссару Луначарскому. Дело был на Пасху.

А «национальные интересы» по телеящику демократы прокручивали в 90-летие первой советской Конституции — Конституции РСФСР. Девушка из «Молодой гвардии» своим вопросом в святой простоте, думаю, и сама не рассчитывала на столь сокрушительный удар — нокаут! — компаше «сталиноведов». Ведущий программы опомнился первым — он метнулся к старому ополченцу. А тот, в растерянности от такой непосредственности девицы, вынужден был снизойти до комплимента. «Хороший вопрос…» — сказал он.

Еще бы! Вот ответ получился — не очень. Если не сказать, никакой. Сначала писатель заговорил о монархическом сознании, которое якобы живет в народе. То есть, царь виноват, что Сталина любили! Царь, которого тот же народ сбросил с трона. Потом Даниил Гранин припомнил культ личности Сталина, конечно, забыв замечание по этому поводу другого писателя. «Был культ. Но была и личность!» — говорил тот. Михаил Шолохов его фамилия.

И, наконец, старый ополченец закрутил боевой разворот на высоты метафизики, чем окончательно запутал вопрос девушки из «Молодой гвардии», да не только для нее — для миллионов телезрителей. Он заявил, что именно страх перерождается в любовь! По Гранину, при виде матери малыш радостно улыбается и тянет к ней ручонки — от страха. Русские любят свою землю, нынче униженную, заброшенную, стоящую как старуха на паперти с просьбой о милостыне. И к ней возвращаются, однако, как блудные сыновья, и каются на коленях — от страха?..

Мнится мне, от страха-то те 100 томов пишутся. Их готовы выкатить «дорогим расеянам» апологеты «реформ» — противники общества социальной справедливости, о каком мечтал в сибирских ссылках Коба Джугашвили. Строчат любезные тома о «сталинизме», торопятся. Да хоть 1000 томов понастрочат — не помогут! Не помогут избавиться им от их собственного страха потому, что Сталин — бич Божий.

«Сталин уничтожил почти всю «ленинскую гвардию», начиная с тех, кто прибыл в Россию в «пломбированных вагонах», вместе с Троцким на пароходе из Америки, кончая выдвиженцами революции и «героями гражданской войны» во главе с Тухачевским, подлая жестокость которого при подавлении тамбовского крестьянского восстания не поддается пониманию чистого разума… Достал в Мексике и Троцкого — того самого «вождя», который до конца своих дней переживал, что не смог превратить Россию в вязанку хвороста, чтобы бросить в огонь мировой революции.

Скажите, кто, кроме Сталина, смог бы избавить страну от этой чумы, этих бесов, наводнивших Россию, уничтоживших сословия, надругавшихся над нашими святынями?.. Сталин, хотел он того или не хотел, осознанно или не осознанно стал бичом Божьим, покаравшим сатанинское воинство, извергов, изуродовавших страну и обескровивших народ. И в этом историческое значение и личный подвиг Сталина».

На этой светлой мысли русского писателя и публициста Эдуарда Володина остановим экскурс в день нынешний с поисками через сатанинский телеящик «национальных интересов»

Что касается Светланы, как заметил один мой знакомый американец, тут есть «малэнький проблэм». Тот «проблэм» оказался киношник Каплер, которого все звали почему-то Люсей.

История эта известная. В конце 1942-го на даче в Зубалове Василий собрал боевых друзей. Крепкие парни-пилотяги слетались с разных фронтов и не в штабных кабинетах, а в простецком летном застолье обсуждали свои дела, просили Василия Сталина в то время еще начальника инспекции ВВС, помочь обновить технику, побольше присылать в полки ракет вместо снарядов для малоэффективных пушек да пулеметов. Словом, решали различные вопросы фронтовых будней, и к ним нередко приезжали популярные в то время артисты кино, писатели, поэты. Бывали, например, Константин Симонов с Валентиной Серовой, Людмила Целиковская с Войтеховым, композитор Никита Богословский, кинооператор Кармен с женой Ниной Орловой.

Вот в ноябрьские-то праздники и сошлись на встречных курсах 16-летняя дочка Сталина и тот киношник, 40-летний Каплер. Он к тому времени был уже известный человек в мире кино — придумал что-то о Ленине, получил даже Сталинскую премию за ту агитку. Так что Светлане было интересней слушать сладкоголосого Люсю, чем рассказы о схватках с противником в небе войны боевых друзей Василия. Марта Шад, автор книги «Дочь Сталина», дает портрет ее первого ухажера: «Каплер был толстым, отвратительным внешне и, кроме того, далеко не лучшим писателем». Но, как говорится, любовь зла — полюбишь и козла. Светлана Иосифовна в этом «отвратительном» человеке видела сказочного принца на розовом коне. Вот, уже спустя годы, она пишет о себе и с этим нельзя не согласиться: «Должно быть, я была смешным цыпленком, но Люся заверил меня, что я танцую очень легко, и мне стало так хорошо, так тепло и спокойно с ним рядом! Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза…» «Бо пора прыйшла», — как заметила героиня одной украинской пьесы…

«Мы все танцевали, все ставили новые пластинки — вспоминает дочь Сталина, — и никто не обращал на нас внимания». Это Светлане Иосифовне так только казалось. Кому по службе-то было положено — все видели. Так что вскоре у нее состоялся крутой разговор с батюшкой. «Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии. «Писатель!» — бормотал он. — Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!» То, что Каплер — еврей раздражало его, кажется, больше всего…»

Думаю, не в этом дело. Любой отец среагировал бы не лучшим образом, узнав, что его несовершеннолетнюю дочку соблазняет прожженный, опытный в таких делах специалист. Как кавказский человек, Иосиф Виссарионович мог бы засунуть за пояс большой кинжал, прийти к осквернителю рода Джугашвили и зарезать его. Законы гор! А без гор — кирпич на башку товарища Каплера — хрясь! Разве не мог бы упасть?..

Каплера отправили в Воркуту. Там он нашел поле для своей творческой деятельности при опереточном театре НКВД, сошелся с артисткой Валентиной Токарской. А дочь Сталина вскоре вышла замуж за студента Г. Морозова. С ним она училась в одной школе, правда, в разное время. Но вот опять: «Он был еврей, и это не устраивало моего отца». Сказано опять слишком обывательски — для дяди Феди из ЖЭКа допустимо, но для Сталина…