армия оказалась зажатой между двух огней. С одной стороны, ему хотелось взять, наконец, Асучен и покорить пограничные с Кореей крепости, которые восстали, а с другой, он опасался оставлять безнаказанными племена Хэлани и Суйфуна. Растерявшийся Сагай собрал военный совет, чтобы спросить мнение своих полководцев. Однако единодушия на совете достигнуть не удалось. Одни военачальники считали, что необходимо сначала покорить пограничные крепости и взять Асучен, другие, напротив, советовали прежде всего захватить Люкэчен, ставку Люкэ. Сагаю, очевидно, не хватило сил, чтобы одновременно разгромить обе, как он говорил, "шайки", в то же время не хотелось оставлять безнаказанной любую из них даже на короткое время, что могло привести к укреплению и сплочению сил восставших.

Не найдя выхода из создавшегося положения, Сагай направил гонца к Ингэ с просьбой прислать к мим Агуду и дополнительные подкрепления. Ингэ, явно раздраженный сложившейся ситуацией, сожалея, сказал Агуде, что с войсками произошло недоразумение. Он, по-видимому, имел в виду отклонение Сагая от первоначально выработанного плана о соединении войск под стенами Асучена. Все же ему пришлось наделить воинов, последних из оставшихся в резерве (всего 80 человек!), и Агуда отправился на помощь Сагаю[50]. 40 солдат Ингэ направил на помощь Маньдухэ. Все силы племенного союза оказались брошенными на подавление восстания на востоке.

Трудно сказать, как бы развивались события дальше, в чью пользу закончилась бы борьба, если бы не разобщенность восставших племенных вождей и их досадные отступления от выработанного в "заговоре" плана. Они допустили ту же ошибку, что и Сагай: вместо более тесного объединения сил один из вождей — Дунэнь — не пошел, как намечалось ранее, на помощь Люкэ, а в нетерпении боя направился против расположенных ближе и казавшихся совсем слабыми отрядов Маньдухэ. Последний, согласно приказу Ингэ, продвигался в то время к городу Милимишиханьчену. Около стен его он предполагал соединиться с отрядами Шитумыня. Дунэнь, соблазнившись неподготовленностью к сражению отрядов Маньдухэ, их малочисленностью и отсутствием войск Шитумыня, напал на него. Но в решительный момент отряды Шитумыня пришли на помощь к Маньдухэ. Армия Дунэня потерпела сокрушительное поражение, а сам он снова попал в плен. Вслед за тем случилась, как и следовало ожидать, очередная неприятность: Шитумынь и Маньдухэ захватили город Милимишиханьчен, уничтожив войска Дикудэ. Самого Дикудэ тоже захватили в плен. Однако ни Дунэня, ни Дикудэ не убили, как обычно поступали в таких случаях с вождями племен, поднявших восстание, а отпустили на свободу. Суйфунская группировка восставших была, таким образом, разгромлена полностью.

Усмирение суйфунских племен сыграло решающую роль в дальнейшем ходе борьбы хэланьских племен с чжурчжэнями. Когда Агуда, осуществлявший марш с подкреплением, перевалил хребет Пэнниолин, ему удалось соединиться с Сагаем. Объединенные силы чжурчжэней, общее руководство над которыми принял Агуда, направились теперь против Люкэчена, резиденции главного из оставшихся противников хэланьских вождей — Люкэ. Однако тот, потеряв надежду на успешный исход борьбы, бежал в Ляо. Город его взяли штурмом, всех "начальников убили". Затем армия Агуды возвратилась назад и окружила город Утачен, ставку Ута. Он тоже бежал в Ляо, а город его сдался войскам Агуды и Сагая. Агуда, сражаясь с Люкэ и Ута, одержал, кроме того, одну бескровную победу. Он призвал вождя Пуцзяну "признать обман и хитрости". Пуцзяну в ответ "немедленно покорился". Чжаду, последний из восставших вождей Хэлани, вскоре подчинился Пуцзяну, переметнувшемуся на сторону Ингэ. Войска Хэчжэ осадили Асучен.

Несмотря на тяжелое поражение вождей приморских племен, Ингэ не осмелился провести в жизнь свое постановление о замене "племенных значков" и назначении чиновников для управления восточными племенами. Протест, который вызвал его указ, оказался настолько сильным, что его пришлось отменить, по крайней мере, по отношению к приморским племенам. Чрезвычайно примечателен следующий факт: Ингэ обратился к Агуде со специальной просьбой не назначать чиновников (дубочжанов) в четырех восточных областях — Тумынь, Хунчунь, Ехуэй, Синсян, "а также у племен к востоку от гор". Испуганный необыкновенным размахом борьбы, неспособный подавить ее окончательно Ингэ пошел на уступки в очень важном вопросе. По сути дела, согласие не назначать дубочжанов — это не что иное, как своего рода замаскированная капитуляция Ингэ перед родо-племенной верхушкой восточных племен. По-видимому, силы Ингэ оказались слишком слабыми, чтобы держать в подчинении даже разрозненные и разгромленные в ходе карательного похода племена. Не случайно также, что пойманных при осаде Милимишиханьчена вождей Дунэня и Дикудэ не убили, как "бунтовщиков". Такое необычное гуманное отношение к врагам, которые поставили межплеменной союз чжурчжэней на грань катастрофы, конечно же, вынужденная мера. Вероятно, Ингэ надеялся политикой всепрощения расколоть силы восставших и усмирить ярость борьбы.

Отказ от проведения в жизнь указа о ликвидации привилегий родовой знати племен востока диктовался также тем, что оставался еще один оплот восставших — город Асучен. Войска под руководством Хэчжэ терпеливо продолжали его осаду в течение 1100 г. Затянувшаяся борьба за город Асу объясняется, по-видимому, не столько значительными силами осажденных, сколько боязнью Ингэ и его советников штурмовать город до окончательного разгрома суйфунских и хэланьскнх племен. Захват города мог привести к прямому вмешательству Ляо, а может быть и Коре в межплеменную войну на востоке и осложнить и без того тяжелое положение, в котором оказалась армия Сагая. Однако характер военных операций против Асучена резко изменился сразу же после поражения хэланьских племен. Положение войск Хэчжэ в значительной мере улучшилось еще и потому, что ему подчинился один из племенных вождей — Маодулу. Асу, оказавшийся в особенно тяжелом положении, вновь бежал из своего города в Ляо. Ингэ, чтобы завершить усмирение восстания и окончательно разгромить Асучен, послал в помощь Хэчжэ своего домоуправителя Шилу и Улиньда. С ними он направил письмо, в котором давал подробные инструкции о поведении в случае прибытия к Асучену послов из Ляо. Даже после победы в Хэлани Ингэ не рисковал вступать в открытый конфликт с ляосским императором и ослушаться его приказаний. В то же время он ясно представлял, что его старый враг Асу сделал все, чтобы предотвратить уничтожение Асучена. Он, вероятно, пугал киданей перспективой усиления чжурчжэней и жаловался на притеснения своего племени — верного вассала Ляо. Асу также объяснял императору, что межплеменная война, возникшая в Хэлани, — внутреннее дело восточных племен, в которое Ингэ не имеет основания вмешиваться. Порядок у себя восстановят сами местные племена, без вмешательства извне.

Вот почему Ингэ решил выйти из создавшегося положения, применив хитрость, к которой обычно прибегала чжурчжэньская дипломатия в отношениях с Ляо. Он приказал Хэчжэ одеть свое войско так же, как одевались люди в Асучене. Штандарты отрядов чжурчжэни тоже сменили