Интернет возник при небольшой поддержке государства, пускай исторически он восходит к проекту конца 1960-х годов, который разрабатывался Агентством перспективных исследований при министерстве обороны США. Правила, в той мере, в какой они существуют, устанавливались снизу вверх, через взаимодействие индивидов, гражданского общества, корпораций и правительств. Этот процесс «с участием многих заинтересованных сторон» ближе всего, пожалуй, к знаменитой «незримой руке рынка» Адама Смита.[103]

Эпоха романтического развития, как кажется, исчерпала себя – во всяком случае, романтика столкнулась с сильным встречным ветром. Киберпространство все больше напоминает старый добрый американский Дикий Запад, но без шерифов. Интернет сегодня для экономики, общества и вооруженных сил насущно важен, однако почти не существует правил, которые предотвращали бы или хотя бы мешали подрывным действиям, краже интеллектуальной собственности, нарушению неприкосновенности частной жизни и правительственной цензуре. А там, где правила вроде бы есть, зачастую вообще отсутствуют средства контроля их соблюдения[104].

Это вовсе не означает, что в Интернете нет глобального управления и многосторонних механизмов сотрудничества. Интернет-корпорация по присвоению имен и номеров (ICANN) была создана в 1998 году и фактически выступает регулятором интернет-трафика. Два года спустя Соединенные Штаты Америки и ЕС заключили так называемое соглашение о «безопасной гавани», позволившее компаниям передавать сведения о гражданах ЕС в США, что было крайне важно для корпораций, осуществляющих деятельность по обе стороны Атлантики[105]. Регулярно проводятся международные встречи, конференции и семинары по борьбе с киберпреступностью, содействию торговле, защите прав человека и частной жизни в Интернете. Американское правительство, со своей стороны, в 2011 году сформулировало стратегию киберпространства, в которой заявлялось, что Интернет должен быть «открытым, технически цельным, безопасным и надежным»[106]. В сентябре 2015 года Китай и США договорились не красть интеллектуальную собственность друг друга (в чем Китай ранее неоднократно обвиняли)[107].

Увы, было, по крайней мере, столько же шагов назад, сколько и вперед. Все чаще приходится слышать о кибератаках, провоцирующих отказ в обслуживании (DDoS) или направленных на срыв конкретных мероприятий и транзакций. Шпионаж и кража интеллектуальной собственности стали обычным явлением. Всемирная конференция по международной электросвязи, состоявшаяся в Дубае в декабре 2012 года, завершилась, не придя к согласию относительно того, может ли Международный союз электросвязи (МСЭ), учрежденный в 1947 году для иных целей, получить доступ к управлению Интернетом (что могло бы повысить роль правительств). Тот как будто согласованный принцип обработки данных для защиты конфиденциальности пользователя оказался, скажем прямо, пшиком после откровений недовольного бывшего сотрудника ЦРУ Эдварда Сноудена; суд ЕС аннулировал соглашение о безопасной гавани 2000 года, что привело к обеспокоенности по другую сторону Атлантики, но в 2016 году удалось заключить пакт, учитывавший претензии ЕС[108]. В целом дефицит управляемости киберпространства продолжает возрастать по причине стремительности технологических инноваций и отсутствия международного консенсуса относительно того, какими должны быть «киберправила». Американское стремление к открытому, технически цельному, надежному и безопасному киберпространству оказалось под угрозой.

* * *

Глобальное здравоохранение является еще одной сферой международных отношений, в которых задействован широкий круг субъектов и механизмов. Всемирная организация здравоохранения ООН (ВОЗ) – главный руководящий орган в этой области, но принято считать, что она плохо подготовлена и недостаточно финансируется для решения проблем здравоохранения в мировом масштабе, будь то инфекционные заболевания, пандемии или болезни внутренних органов (неинфекционные заболевания). Все это значимо не только и не столько из-за экономических и человеческих издержек болезни (и ее способности ослаблять государство), сколько по причине глобализации. Вспышка заболевания в одной стране ныне может легко распространиться по всему миру.

Наиболее важным комплексом мер в этой области являются Международные медико-санитарные правила, впервые принятые в 1969 году и измененные в 2005-м[109]. Первоначально от правительств требовалось уведомлять ВОЗ о вспышках некоторых высокоинфекционных заболеваний, таких как холера, желтая лихорадка и оспа. Пересмотренные в 2005 году, теперь правила требуют от правительств следить за появлением любых серьезных рисков для здоровья населения и создавать возможности их предотвращения и реагирования на их возникновение. Предполагается, что эти обязательства носят юридически непреложный характер, однако их выполнение определяется в большинстве случаев сознательностью правительства и достатком ресурсов. Признанием этого факта объясняется принятие в феврале 2014 года всемирной повестки в области безопасности здравоохранения – по существу, это международный механизм мониторинга, призванный до определенной степени стимулировать правительства к выполнению обязательств, подписанных десятилетием ранее[110]. Реакция на кризис вируса Эбола в 2014–2015 годах и низкая эффективность ВОЗ лишний раз подчеркивают углубление разрыва между нынешними возможностями и механизмами и насущными потребностями в предотвращения вспышек высокоинфекционных заболеваний и борьбы с ними.