Поворот – улица идет вверх.

Куда это? А фиг его знает…

Снова поворот – опять куда-то вверх бежать? Вот ведь понапутали здесь строители, мать бы их за ногу!

Вконец заплутав в незнакомых переулках, капитан выскочил куда-то к холмам, над которыми поднимались вверх церковные купола с крестами.

Вот те и здрасьте! Это ж куда-то к центру города выбежать удалось? Или нет? Где тут такие церкви, не только же в центре, надо думать? Надо было лучше карту города изучить, было же время-то! А вот теперь и соображай!

Но, откровенно говоря, эти побегушки пора заканчивать. И так уже в груди сердце бухает – как мотор. В том смысле, что хрипит и стучит.

Эдак скоро уже никаких сил не хватит.

Почитай, почти час скачем по незнакомым улицам. И конца-краю этим гонкам что-то не видать.

Знать бы, куда и как заныкаться… так вокруг все места незнакомые. Сунешься в какой-нибудь дворик – а там тупик! И всё, сливай воду…

Но выбора как-то вот особого и не было, пришлось-таки капитану нырнуть в очередной дворик и там затаиться. Выбрал он для этого покосившийся сарайчик, за которым и спрятался. Перекинул на грудь автомат, взвел затвор и стал вслушиваться. А заодно – и дух слегка перевёл. Не восемнадцатилетний пацан всё-таки, возраст уже даёт себя знать. Есть, правда, и в этом свои плюсы – тот же опыт, например. Пацан – тот давно бы уже растерялся, да духом упал. И толку с его дурной силы тогда?

А мы – посидим, послушаем… и мозгами пораскинем.

Чего дальше делать станем?

Выйти из города?

Ну, допустим, выйдет такой фортель провернуть. Понятное дело, что весь, сообщенный ему ранее маршрут отхода, Ракутин похерил тотчас же. Скорее всего, никакого такого маршрута и нет, фикция это всё. Никто там его не ждёт, а если и дожидается – то явно не с самыми дружескими намерениями. Надо же – списали! Нет, что-то такое слышать приходилось…. рассказывали ребята всякое. Так это всё больше к каким-то офигительно сложным операциям относилось. Вот в Испании, помнится, убитому бойцу пакет подложили, чтобы он в руки фалангистов попал, было такое дело. Так то ж – убитому уже! А вот, чтобы так – хладнокровно, сразу двух человек на смерть отправить… Ну ладно, батальонный – он, видать, на всю голову ихними шпионскими штучками замороченный, не в диковинку ему такие вещи. Ну и лез бы сам! За каким фигом вам, ребята, ещё и пограничник потребовался? Нашли бы себе какого-нибудь мертвяка, обрядили его соответственно, да и сунули бы за пазуху пакет… Так нет же – подавай им живого Ракутина! Не радовала капитана такая перспектива, совсем не радовала. Таким макаром, как к своим выйдешь, так чего доброго, и примут под белы рученьки-то…

За воротами затопали сапоги, хриплый голос что-то выкрикнул.

Нарисовались догоняльщики.

Вот сейчас и глянем…

– Товарищ капитан!

Что это такое? Кто там у нас объявился?

Дедок.

Благообразный такой… в сером аккуратном пиджачке и соломенной шляпе давно устаревшего фасона. Выглядывает из окна и рукою машет.

– Чего вам, уважаемый?

– Таки это вас ищут эти оглоеды, что стоят у ворот?

– Не исключено.

– Лезьте в окно! В дом они не пойдут… надеюсь. А я вас потом выведу…

Рискнуть? Огреет ещё чем-нибудь этот дедок…

За воротами повелительно крикнули – загрохотали шаги, преследователи повернули во двор.

– Отойдите от окна! Вдруг начнут стрелять! – махнул рукою собеседнику Ракутин.

Дед моментом растворился в глубине комнаты. Алексей оглянулся – никого. Была не была!

Толчок, прыжок – подоконник больно боднул в живот. Капитан перевалился через него вглубь помещения. Но вставать не стал – отодвинулся в сторону, перехватив поудобнее оружие. А вот дед – тот напротив, быстро к окну подскочил. Но закрывать его не стал, облокотился о подоконник и выглянул наружу.

– Эй, диду! – окликнул его со двора грубый голос. – Чи тут москаль не пробегав?

– Нэ бачив… – покачал головой дед. – А, що? Натворил чогось?

– Чогось… Висеть ему на суку, падлюке!

– О, как! – подивился хитрый дед.

Во дворе забегали, скрипнула дверь сарая, загрохотало что-то.

– Нет его!

– Тамочки проход есть, – протянул руку дед куда-то в сторону. – Мабуть, он во двор и не забегав?

– И то! А ну, хлопцы, давай туда!

Дождавшись, когда гомон голосов и топот ног стихнут, хозяин квартиры, не поворачивая головы, произнес: «Бога ради вас прошу, товарищ капитан – сидите вы уж тут тихо, хорошо?»

– А что так? – поинтересовался Алексей, поудобнее привалившись к стене.

– Да эти башибузуки, прости господи, теперь не угомонятся, пока вверх дном все вокруг не перевернут! Не ровен час…

– И долго нам тут сидеть?

– До темноты – это уж самое малое! А ну, увидит кто, что я вас наружу вывожу? Там и подстрелят, за милую душу. Всякий здесь у нас народец есть…

– Так свои же все!

– А за вами сейчас, извиняюсь, кто бегал? Тоже ведь «свои»… бывшие! Ниоткуда из-за кордона их ведь специально не завозили!

Возразить на это было нечего, капитан только в затылке поскреб. Прав был хозяин, высовывать сейчас морду во двор нельзя. И так, почитай, чудом ушел.

Проведя гостя в крохотную кухоньку (и задернув предварительно на окнах занавесочки), дедок налил воды в рукомойник. И это было очень кстати, ибо чего-чего, а вот умыться Алексею точно было нужно – хоть на трубочиста он ещё не смахивал, но на командира Красной Армии уже был не похож.

Умывшись, он обернулся – хозяин разжигал керогаз.

– Чаю хотите?

– Не откажусь… в глотке будто метлой мели.

– Так и пожалуйте к столу, – вздохнул хозяин. – Меня Иннокентием Степановичем зовут, а вас, уважаемый, как звать-величать прикажете?

– Капитан Ракутин. А зовут Алексеем.

– Садитесь, товарищ Ракутин. Вот вы – офицер, если по старорежимному, да в чинах серьезных. Так и скажите мне – что делать-то теперь? Вы уходите, немцы со дня на день уже будут, а мы? Что нам-то делать?

– Так мы ж ненадолго! – горячо возразил капитан. – Перегруппируемся – и назад!

– А кто ж раньше этого сделать не давал? – горестно покачал головою дед. – Ладно уж… у меня даже сахара немного есть, хотите?

Когда совсем стемнело, Иннокентий Степанович, дважды выглядывавший за дверь, поманил к себе Алексея.

– Что-то мне не по себе, товарищ капитан… Ушли эти головорезы – ещё днем ушли. А вот все время что-то мерещится такое… – он повертел в воздухе пальцами. – Словно смотрит кто-то!