Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не стоит. Я более чем достаточно выпил за обедом;
Мне очень жаль, что я растревожил тебя среди ночи, Алиса, но дело не терпит отлагательств. Скажи своей служанке, пусть отправляется в постель. Мне нужно поговорить с тобой наедине. Да не гляди так испуганно, девочка. – Это он обратился к Мариамне, которая, широко раскрыв от страха глаза, застыла у двери. – Отправляйся в постель и гляди не забудь разбудить свою госпожу пораньше утром.
Когда Мариамна удалилась, герцог притянул дочь к себе поближе, и Алиса опустилась на скамеечку у его ног. Несмотря на ободряющие слова, с которыми он обратился к служанке, она видела, что лицо его тревожно, и чувствовала, как напряжена рука, лежавшая у нее на плече.
– В чем дело, отец? Что случилось?
– Когда мы обедали, к Оммантию прискакал вестник, один из его тайных гонцов. Никто из титулованных клириков и принцев правителей не чурается держать шпионов – нетрудно понять почему. Гонец принес известия из Парижа, и боюсь, плохие. Хуже быть не могло. Мальчики мертвы.
Последнее слово Ансеруса упало как удар топора. Когда наконец, несколько оправившись, Алиса смогла заговорить, голос ее был едва слышен:
– Но, отец… Мальчики? Принцы? Сыновья Хлодомера?
И что.., все?
– Несчастные дети, они все убиты. Да, девочка, это было Убийство. Если вспомнить, кто они, конечно, это было убийство. Мне очень жаль.
Голова Алисы упала на руки. Ей вспомнился солнечный день – не так уж давно это было, – когда двое детей бежали через пыльный виноградник, двое детей, которые устроились поболтать на стене, где на солнце играли ящерки, а с подножия холма за детьми наблюдала королевина стража.
– Теодовальд… Ему, наверное, было всего лет десять, может, одиннадцать. Такой юный, он с надеждой смотрел в будущее, и его ждали Орлеан и корона. – Она подняла глаза. – Из него, возможно, даже получился бы хороший король, отец.
Его ведь воспитала королева Клотильда. А она… Но где она?
Я думала, она в Париже с принцами?
– Да, но, надо думать, она была бессильна им помочь.
Гонец Оммантия не знал подробностей, только голые факты; он поведал какую-то путаную историю, рассказанную одним из перепуганных слуг. Все, что он знает, это что король Лотарь каким-то образом убедил короля Хильдеберта, что им нужно избавиться от детей. Возможно, здесь замешаны какие-то посулы, например, что три оставшихся брата разделят меж собой Хлодомерово королевство. Лотарь взял в жены вдову Хлодомера, королеву Гунтеик. Да, да, мать детей. Так что, что бы ни случилось, мальчики представляли для него немалую угрозу. Или в таком свете эти люди все видят. – Голос герцога звучал устало, слишком устало для горечи или осуждения. – Чего-то подобного стоило ожидать, но даже в этой стране в такое трудно поверить.
– Но королева Клотильда? – настаивала Алиса. История, рассказанная вот так, в безмолвной темноте, освещаемой только парой оплывающих свечей, казалась невероятной, немыслимой. – Она же держала в руках всю семью или так только казалось? Лотарь и Хильдеберт ведь подчинялись ей раньше. Так почему же сейчас произошло такое?
– Когда она призвала их к войне, да, тогда они ей подчинились. Но это… Нам не узнать, как это произошло, но, похоже, Клотильду обманом заставили отпустить мальчиков с Лотарем. Все, что было известно слуге, осведомителю Оммантия, это что принцев забрали во дворец короля под предлогом подготовки к коронации, а там закололи насмерть. Гонец Оммантия ускакал в тот же час, еще до того, как о смерти детей узнал весь город и ворота закрыли. Это все, что мы знаем, об остальном можно только гадать. Но это верно, мальчики мертвы. Слуга сам видел тела.
Герцог умолк; Алиса не находила слов. Да и что тут можно было сказать? Горе, охватившее ее, было не столько по Теодовальду, которого она так недолго знала, сколько по злу в этом мире, злу, преследующему даже невинных и чистых.
Кто заслуживает смерти в десять лет? И от рук тех, кому он доверял? А остальные двое были еще младше…
Алиса поежилась, потом вновь потянулась за рукой отца.
– Тебе надо пойти прилечь, отец. Я разбужу Берина, он принесет с кухни камень, чтобы согреть тебе постель. А поутру…
– Поутру мы уедем, – отозвался герцог. – Глупо медлить. Нужно уезжать, пока «Меровей» еще в нашем распоряжении. Я уже послал сказать капитану, что завтра мы будем готовы к отплытию. А теперь, моя дорогая, попытайся заснуть. И скажи утром своим женщинам, чтобы упаковывали твои вещи и были готовы взойти на корабль еще до полудня.
Мы уедем, пока путь еще свободен.
Они взошли на борт незадолго до полудня следующего дня, и с палубы маленького корабля без сожаления следили за тем, как уменьшаются и исчезают вдали крыши, и цветущие сады, и башни Тура.
Весь день дул легкий, но ровный бриз, подгонявший «Меровей» к морю. Алиса не стала спускаться в каюту, а осталась на палубе с отцом, глядя на то, как проплывает мимо берег," провожая взглядом небольшие поселения и ища в них признаки усобицы или неспокойствия. Дважды их окликали с небольших пристаней, но это было лишь приветствие: может, кто-то, кто знал капитана корабля, – пассажиры видели, как тот поднимает в ответ руку.
К вечеру ветерок замер, и продвижение их замедлилось.
Берега расходились, и водную гладь тут и там усеивали небольшие островки. Кораблю теперь приходилось осторожно пробираться по протокам между ними. Подошел слуга, спросить, не подать ли ранний ужин, и Алиса с отцом спустились вниз.
Королевская каюта была скромных размеров, но богатая обстановка и удобства в ней делали ее почти роскошной. Новоявленная аскеза королевы Клотильды еще не коснулась ее речного флота. Из основной каюты двери вели в две каморки поменьше: в одной находилась постель Алисы с соломенным тюфяком для Мариамны, а другую занимал герцог. Как и в прошлое их путешествие, на палубе у лестницы внизу стала стража.
Сгущались сумерки, облака, собравшиеся на западе, принесли с собой тьму. «Меровей» еще медленно полз среди островов, которые, затененные ивами и зарослями ольхи, казались всего лишь плотными сгустками тьмы, плывшими по воде.
Вскоре после ужина Алиса удалилась к себе. Мариамна, преисполненная вполне понятного ужаса и потрясения от того, что поведала ей Алиса об убийстве детей, казалось, позабыла о своих страхах в предвкушении скорого возвращения домой.
На деле она скорее склонялась к тому, чтобы веселиться над трудностями прислуживания своей госпоже в столь тесном покое. Она помогла Алисе раздеться и облачиться в постельные одежды, расчесала ей длинные блестящие волосы, а потом, прибрав, как могла, крохотную каюту, удалилась на свой тюфяк в какой-то паре шагов от кровати госпожи. Очень скоро дыхание ее стало ровным.
Но к Алисе сон не шел. Лежа на спине, она прислушивалась к поскрипыванию обшивки и плеску воды о бок корабля; взгляд ее то и дело устремлялся к свету якорного фонаря за квадратным бортовым отверстием – этот дымный желтоватый свет, прорезанный черными тенями, качался и прыгал по потолку каюты. Алиса беспокойно ворочалась, пытаясь обуздать разыгравшееся воображение и не возвращаться мыслями к картинам, которые все возникали в ее мозгу: три юных принца, еще дети; конечно, на них нет никакой вины; и вот они, считая, что пребывают в почете и безопасности, покидают защиту своей бабушки и доверчиво отправляются в дом своего дяди, где их ждет самое подлое убийство.,.