— О том, что я в молодости не сделался изобретателем. И вот сейчас сижу у шлагбаума, а ведь мог бы что-то там выдумывать, патенты за это получать, да и жить в свое удовольствие…

— Ну и ну, друг мой Дэниэл, — Потс с явным неудовольствием покачал головой, — сколько своего драгоценного времени я потратил на то, чтобы учить тебя жизни — причем, заметь, безвозмездно! — и где же твоя благодарность?

— Отчего же, Стив, я благодарен… — робко попытался возразить Дэниэл.

— Будь ты действительно благодарен, то после каждого из этих моих уроков от радости пел бы и плясал, как соловей! — запальчиво ответил бармен, упуская из виду, что пляшущий соловей должен представлять собой поистине душераздирающее зрелище. — А ты все недоволен… Уж поверь: я мог бы научить тебя и изобретательству! Но с той самой минуты, как впервые увидел тебя, я сказал себе: «Стив, не вздумай делать из этого человека изобретателя! Он такой же, как Счастливчик Питер!» И прошедшие годы только подкрепили меня в прежней уверенности: стоит тебе только раз предаться пороку изобретательства, тебя, Дэниэл, неизбежно постигнет судьба несчастного Счастливчика.

— Никогда не слышал о нем, — произнес заслуженный работник шлагбаума, охотно попадаясь в ловушку.

— Ну так слушай. — Потс поудобнее пристроился на скамье. — Это был в каком-то смысле твой собрат по духу: один из тех людей, что вечно недовольны своей судьбой. У него была отличная работа, он трудился на лесопилке: бревно, пила, нормированный рабочий день — что еще человеку нужно? И жена у него тоже была замечательная, и дом уютный. Только вот друга, который его мог бы наставлять в жизни, у бедняги Счастливчика не было: тебе в этом смысле более повезло. Поэтому Питер не мог унять изобретательский зуд. Ну уж так ему хотелось открыть хоть что-нибудь, до сих пор не открытое, — просто сладу никакого с ним не было. Но ни разу в жизни Счастливчику не пришло в голову ничего подходящего: какая хитроумная штуковина ни попадалась ему на глаза, она неизбежно оказывалась уже изобретена. Но вот как-то раз ему на глаза попались вставные челюсти. И тут же он понял — то есть решил, что понял, — как их усовершенствовать!

— Везет же людям! — с завистью сказал Дэниэл. — Если бы я в свое время увидел такие челюсти, я б их не просто усовершенствовал, а изобрел заново!

— О чем я и говорю… — Бармен посмотрел на него с иронией, которой его собеседник абсолютно не заметил. — Ты — вылитый Счастливчик! Но проблема, скажу тебе, кроется в том, что вставные челюсти — они… самодостаточны. Их уже изобрели, уже делают — а как их можно усовершенствовать, поди догадайся! Однако Питер был уверен, что догадался или вскорости непременно догадается. Первым делом он отправился к дантисту, попросил его удалить у себя — то есть не у дантиста, а у Счастливчика Питера! — все зубы, сколько их ни есть. А потом заказал себе отличнейшие вставные челюсти, верхнюю и нижнюю. И тут вдруг обнаружил, что его уверенность куда-то подевалась. После чего все свое свободное время — причем не день или неделю, а целых три года подряд! — он размышлял, что можно с ними сделать. Мы, соседи, по вечерам часто видели, как он мается, бедняга, сидя в кресле перед домом: то держит верхнюю челюсть в левой руке, а нижнюю в правой, то меняет их местами, то перехватит их обе в одну руку, то почешет зубами затылок… Челюсти! Поверь мне: они буквально съедали его заживо. Да и вообще, искусственные зубы кого угодно с ума сведут: ну что ими еще можно делать, кроме как жевать? И тут вдруг Счастливчика осенило: надо сделать их саможующими!

— Само… Чего? — переспросил Дэниэл.

— Саможующими! — с удовольствием повторил Потс. — Я, безусловно, еще раньше его додумался до этой идеи — но сразу понял, что нет в мире устройства глупее. Не то Питер. «Наиновейшее изобретение: саможующие зубы от мистера Счастливчика! Неслыханно облегчают прием пищи, полностью автоматизируя весь процесс! Довольно питаться старым дедовским способом — покупай ЧЕЛЮСТИ!» Несколько дней он ходил, раздувшись от гордости, как индюк, и не обращая внимания на мои саркастические взгляды…

— А потом? — жадно поинтересовался Дэниэл. — Небось заработал на этом изобретении кучу деньжищ, да?

— За изобретение, на которое я бросил саркастический взгляд? — Бармен смерил своего собеседника именно таким взглядом, чего тот снова совершенно не заметил. — Ну и ну, старина Дэнни… Нет, он только намеревался получить за него, как ты выразился, «кучу деньжищ». Зубы эти были хороши лишь на первый взгляд… ну ладно, на первый укус тоже. Они приводились в действие мощным пружинным механизмом: нажми кнопку — и клац-клац-КЛАЦ-КЛАЦ! — Потс для наглядности продемонстрировал принцип действия, энергично сводя и разводя пальцы. — Понимаешь?

Дэниэл зачарованно кивнул.

— Ну вот и Счастливчик тоже думал, что понимает. Он нам все уши прожужжал тем, что отныне, его стараниями, человечество навеки избавлено от жевательного рабства. Да что там нам, соседям: прошелся с рекламной кампанией по всему городу, утверждая, что облагодетельствовал этим изобретением Америку и что американцы теперь — самый счастливый народ в мире. Мол, отныне его соотечественники не будут страдать от расстройств желудка и кишечника: все эти проблемы, по его словам, проистекают из того, что при американском темпе жизни ни у кого нет времени тщательно пережевывать пищу… А «челюсти Счастливчика» сделают это за американцев сами: ведь их темп работы может достигать шестидесяти жевов… жваков… э… жевков в секунду!

— Шестьдесят в секунду! — ахнул Дэниэл.

— Именно. Так вот, в целях привлечения возможных заказчиков Питер частенько выходил к зданию почтамта[25], клал эти челюсти на тротуар и давал публике полюбоваться, как они со страшной скоростью жуют пустоту. А на тротуар он их клал потому, что в руках работающие челюсти было не удержать. Они со звоном, с лязгом кружили по улице, непрерывно клацая вставными зубами и пятясь, словно краб или, скорее, как плывущая раковина морского гребешка… если ты когда-нибудь видел раковину, створки которой сокращаются шестьдесят раз в секунду.

Смотритель шлагбаума отрицательно качнул головой.

— На прохожих это оказывало неизгладимое впечатление, — продолжал Потс, — но заказов не приносило. У этого изобретения и вправду были кое-какие недостатки. Из-за пружинного механизма оно занимало больше места, чем обычные вставные челюсти, — так что, когда Счастливчик не жевал, ему приходилось держать рот широко раскрытым. А процесс жевания оказался на редкость утомительным: от сотрясений голова Питера буквально ходила ходуном, так что он был вынужден правой рукой изо всех сил придерживать себя за темя, а