Ее рука легла на дверную ручку. Внезапно ручка исчезла, как и земля под ногами. И воздух в легких, когда она рухнула на Маквея, который распростерся по гравию, перемешанному с сорняками и грязью.

Она не могла говорить, не получалось набрать воздуха. Маквей закрыл ей рот и перекатил их обоих в полусидячее положение.

– Внутри кто-то есть, – прошептал он.

Россыпь звезд, которая вспыхнула и кружилась в голове Амейры, потускнела. Она достаточно пришла в себя, чтобы понять: они не одни. И не только они, дядя тоже.

Она вцепилась Маквею в запястье.

– Ни звука, – предупредил он, отпуская ее.

Она хватала ртом прохладный ночной воздух.

Колени подгибались, в груди будто застряла ступня Бригхэма.

– Ты видел дядю Лазреса?

– Он сидит за столом. – Маквей вытащил «глок». – Запасной в моем левом сапоге. Вынь его, не выпрямляйся и держись позади меня.

«Кто внутри?» Не иначе, тот, кто убил Ханну.

Подкравшись к окну, Маквей поднял пистолет.

Секундой позже они услышали скрип позади мотеля, последовал хлопок. После чего взревел двигатель.

Все еще держа пистолет дулом вверх, Маквей крикнул:

– Иди внутрь! Дверь на замок, ставни вниз! Минимум света! – Он швырнул Амейре ключи. – Вывези мой грузовик, если будет нужно.

– Я… да, хорошо. Будь осторожен!

Простым нажатием ручки дверь, естественно, не открылась. К облегчению Амейры, потребовался всего лишь сильный удар плечом, чтобы она распахнулась.

– Дядя Лазрес?

Толкнув дверной засов на место, она дернула ставню вниз, оставив свет только в маленькой кухне, чтобы что-то видеть. Отложив пистолет и мобильник, опустилась возле Лазреса и пощупала пульс на его шее. Нитевидный и ускоренный. Его сердце определенно билось чересчур быстро. «Нужно взглянуть на таблетки». Она выключила свет на кухне, прежде чем включить более резкий в ванной комнате.

– Ты мог бы немного меньше экономить на собственных удобствах, – пробормотала она, точно зная, что бы на это ответил дядя.

Короткое веселье прошло, когда она открыла аптечный шкафчик. Один взгляд внутрь заставил вскрикнуть, перед глазами все поплыло.

Маквей мгновенно распознал ловушку и едва заметное движение и тут же понял, что кто-то обежал грузовик спереди и скрылся в тенях. Преследование не составило бы проблемы, если бы не два десятка автомобилей заклинателей воронов, припаркованные друг напротив друга.

Грузовик Лазреса продолжал изрыгать выхлопы. Щупальца тумана обвивали все вокруг. Маквей, пригнувшись, осторожно продвигался вперед.

В десяти метрах от себя он снова заметил темную фигуру. Она кралась вдоль одной из кибиток, будто что-то искала. «Или кого-то».

Перехват получился достаточно просто. Скользнув между двумя грузовиками, Маквей обошел высокий пикап и выждал, пока неизвестный попытается прошмыгнуть мимо прицепа. После чего направил пистолет ему в голову.

– Привет, Ар Джей. Что за военные хитрости?

– Не размахивай пушкой, Маквей. – Племянник Лазреса замер с поднятыми руками. – Я с тобой не ссорился, сам только что сюда приехал.

– В грузовике дяди?

– Ничего подобного, в своем собственном. Припарковался у десятого домика. Я отогнал его туда, услышав, что завелся старый «додж» Лазреса. Ему нельзя водить машину по вечерам.

– Его нет в кабине. – Маквей окинул быстрым внимательным взглядом тени вокруг. Никого. Грузовик для отвлечения внимания. – Я думал, что преступник ты.

– Неужели? Я сразу увидел, что в грузовике никого нет, а фары горят и двигатель работает. Лазрес трясется над ним, никого не пускает за руль. Словом, я обалдел. Можно опустить руки?

– Чувствуй себя как дома. Ты кого-нибудь видел последние несколько минут?

– Вообще никого не видел. В этом-то и проблема. Однако грузовики не заводятся сами по себе, и ты бы не шнырял с пистолетом. Что за дерьмо происходит?

– Я тебе расскажу, когда узнаю.

Он отреагировал слишком поздно, пропустил всего лишь долю секунды, когда раздалось приглушенное «чмок!».

Ар Джей выпучил глаза. Трость была уже менее чем в тридцати сантиметрах от головы Маквея. У него не оставалось времени предотвратить или хотя бы отклонить удар.

Однако он успел заметить цвет и обругать себя за то, что не подумал о ловушке.

Когда боль пронзила череп, Маквей думал об Амейре. Она в комнате мотеля. Спасенная от Уилли Спаркса, но не от убийцы, подобравшегося гораздо ближе, чьи мотивы и способы так походили на те, что принадлежали давно умершей пугающе безумной ведьме.

– Дядя Лазрес! – Снова испытывая отчаяние, Амейра потрясла его, обводя взглядом комнату. – Проснись! Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты проснулся, и мы могли убраться от… Черт! Черт, черт!

Она вскочила, но взгляд ее оставался прикованным к полу.

– Дядя Лаз… – И оборвалась.

Застекленная гравюра на противоположной стене отобразила быстрый отблеск движения снаружи. Амейра пригнулась. Пуля пробила стекло и вонзилась в стену рядом с гравюрой.

Амейра рванула прочь, как бегун со старта. Живот сводило, пальцы совсем онемели. Подбежав к кухне, она захлопнула дверь. Это действие отрезало ее от света, но не принесло пользы.

Зная, что ее силуэт просматривается, она укрылась за вытертым раскладным диваном, испытав одновременно ужас и облегчение, когда вторая пуля просвистела рядом с ней. Стреляли явно не в дядю.

Стреляли в нее.

Бросая испуганные взгляды во тьму, Амейра старалась держать себя в руках. Должен быть как минимум еще один путь наружу, помимо входной двери.

Она покрутила головой. Да, вот оно! Окно кухни! Если удастся его открыть, она сможет выбраться.

Прячась в тенях, Амейра пробралась к окну, подергала задвижку, пока та, поддавшись, со стуком не отскочила в сторону.

Снаружи туман и машины заклинателей. Пока Амейра перелезала через подоконник вниз между домиков, в переднее окно влетели еще две пули. Хотелось закричать, убежать, спрятаться, не выходить до тех пор, пока минует опасность. Она заставила себя не издавать ни звука. Все кружилось перед глазами. Холод скреб острыми когтями.

«Блокируй страх, – велела она себе. – Думай о Маквее».

Из своего теперешнего местоположения она видела заднюю часть его джипа. Если бы удалось добраться до машины! Не уехать, нет. Не уехать. В мешанине ее сумбурных мыслей таилась уверенность, что она знает главный ответ.

Это месть за что-то, что она сделала в детстве.

В первую ее ночь в Лощине они с Йоландой обменялись колкостями. И с Джейком тоже.