– Там были видения, – наконец, ответил Винсент. – Те кошмары, которые мучают меня, только в несколько раз усиленные. Они настолько завладели мной, что попросту не осталось сил ехать домой. Поэтому я позвонил Рику.

Анабель нахмурилась. Они сидели в гостиной и пили кофе, а за окном уже сгущались туманные лондонские сумерки. Ее явно не удовлетворяло то, что говорил Винсент, но он правда не мог предоставить ей ничего более вразумительного. Если бы Анабель слышала, что он лепетал с утра Фредерику, то поняла, что теперь рассказ Винсента стал шедевром внятности.

– Ты думаешь, эти кошмары подсказывают духи? – спросила Анабель. – Как сказала мадам Ламбер?

Винсент поморщился.

– Я ничего не думаю. Особенно о том, что считает мадам Ламбер. Может быть, мои кошмары – всего лишь страхи, и мне давно пора к психиатру, а вовсе не шататься по особнякам с сомнительной историей.

Анабель поджала губы и ничего не ответила. С некоторым раздражением Винсент подумал, почему она не может быть такой же терпеливой, как Фредерик? Тот не стал задавать лишних вопросов и оставил Винсента в покое, только сказал, что они поговорят после. Может быть, потом Винсент и правда приведет мысли в порядок и сможет об этом говорить. А пока у него перед глазами еще стояло бурое пятно из реального Дома и море крови из кошмаров.

– Нам нужно понять, что это, – сказала Анабель, – иначе ты действительно плохо кончишь.

– Послушай… я понимаю, ты заботишься обо мне, но не могли бы мы поговорить позже? Пока я, честно говоря, не очень способен.

– Конечно. Тебя что-то беспокоит?

Винсент отпил кофе, пытаясь спрятаться за этим движением, но у него снова ничего не вышло. Иногда он удивлялся, насколько проницательной может быть Анабель.

– Ты права. Меня беспокоит, что Рик поехал к Диане.

– Гм. Он захотел этого?

– Нет, конечно. Она позвала. А он, разумеется, поехал, потому что считает, что пока у него нет выбора.

Винсент со злостью сжал чашку. На самом деле, пока у Фредерика действительно не было выбора, хотя Винсент предпочел бы, чтобы Диана катилась ко всем чертям, и пусть хоть всему миру рассказывает о том, что знает. Даже сейчас, когда она разгромила их маленький музей смерти и, скорее всего, поняла, кому принадлежали те кости. Какая разница! Пусть рассказывает, по крайней мере, она прекратит доставать Фредерика.

– Винс, – ладошка Анабель накрыла его руку, лежавшую на чашке с кофе, – ты не можешь ничего сделать.

– Могу. И обязательно сделаю.

Анабель вздохнула и убрала руку, а Винсент уставился на дно кружки, где еще плескалось немного кофе.

– Ани, ты знаешь, что кофеин ставят в один ряд с амфетаминами?

– Да, конечно.

– И смертельная доза кофеина – сто ложек, если перевести на растворимый. Всего-то. Вся наша жизнь – сто ложек кофе.

Анабель улыбнулась:

– Я сварила тебе хороший кофе. Вовсе не растворимый.

– Значит, его бы понадобилось меньше.

Фредерик оставил машину за пару кварталов до дома Дианы. Ему хотелось пройтись – и дать себе немного времени, прежде чем он нанесет визит мисс Уилсон. Он даже думать не хотел о том, чего она захочет на этот раз.

Шагая по улицам вечернего Лондона, Фредерик искренне наслаждался. Только что прошел дождь, он закончился как раз в тот момент, когда Уэйнфилд парковался. Поэтому на улице царила приятная прохлада и собственный особый запах. У каждого города свой запах после дождя.

Сообщение Дианы оказалось неожиданным. По правде говоря, Фредерик надеялся, что хотя бы пару дней не услышит о ней. Еще более странным казалось то, что Диана не позвонила, как она обычно делала, а прислала сообщение – совсем не в ее духе. Но об этом Фредерик даже думать не хотел. Такой чудесный вечер!

Он свернул в какой-то переулок и почти сразу понял, что он тупиковый. Тем не менее, каменные стены, увитые плющом, выглядели уютно, а до Дианы оставалось буквально пара домов, так что Фредерик зашагал вперед, желая посмотреть, чем оканчивается тупик.

Они с братом уехали из Лондона, когда им было по восемнадцать, отправились в университет, и их не очень волновал город. Тем более, что пока они учились в школе, осматривать окрестности возможности тоже не было. И только много позже, когда Уэйнфилды вновь жили в Лондоне, Фредерик получил шанс узнать этот город – и полюбить.

В этом отношении Винсент хорошо его понимал. Хотя ветреная душа того постоянно стремилась к путешествиям, Фредерик знал, что брат любит возвращаться в их город. В их дом.

– Фредерик…

Он вздрогнул и посмотрел наверх. На узкой улице стояла тишина, даже звуки города сюда почти не долетали. Только вокруг уличного фонаря, увитого плющом, метались мотыльки, привлеченные его холодным светом. Фредерик смотрел на трепет крыльев и ощущал себя одним из них.

– Фредерик…

Он чувствовал этот шепот волосками на затылке, кончиками пальцев, улавливал его во взмахе ресниц. Легкий, невесомый и абсолютно не реальный. Он знал, что его не может здесь быть. И все же он был готов поклясться, что слышит его.

– Фредерик… где же ты?

Последние слова, будто сухие листья, подхваченные порывом ветра, разнеслись среди каменных стен узкой улочки, запутались среди камней, отразились и, наконец, затихли. Фредерик почувствовал, что если он еще хоть на минуту останется здесь и продолжит слушать шепот и смотреть на увитый плющом фонарь, то окончательно сойдет с ума.

– Тебя нет, – пробормотал он, разворачиваясь и шагая прочь, назад к машинам и огням. – Тебя нет!

Захваченный таинственным шепотом, Фредерик настолько погрузился в свои мысли, что не сразу понял, что дверь дома Дианы не заперта. Это вернуло его в реальность, и Уэйнфилд решил, что обо всех призраках успеет подумать позже, а пока стоит сосредоточиться на том, что творится здесь и сейчас. Он тряхнул головой и вошел внутрь.

Диана Уилсон жила в шикарном городе на окраине Лондона. Этот дом мог даже быть красивым, если бы не полное отсутствие вкуса у самой Дианы. Она предпочла позвать дизайнера, который все оформил – и хорошо, если бы ограничилась только этим. Но Диана почему-то решила, что у нее отличное чувство прекрасного и половину обстановки переделала по собственному вкусу. Весьма убогому, на взгляд Фредерика. Поэтому он даже во времена романа с Дианой предпочитал не ездить к ней, а звать ее к себе.

Поэтому Фредерик только бегло осмотрел комнаты. Он звал Диану, но, как ни странно, она не отвечала. Это немного раздражало, особенно когда Фредерик вспоминал, что, скорее всего, женщина притаилась в спальне, теперь-то наверняка раздетая. Это вызывало чувство, близкое к отвращению, поэтому спальню Фредерик оставил на последний момент.

Какого же было его удивление, когда комната оказалась пуста, а кровать стоит, не тронутая. Закрыв дверь, Фредерик нахмурился и двинулся вниз. Все это было очень странным. Неужели Диана позвала его, а сама уехала, оставив дом открытым? Она, конечно, могла, но это значит, успело случиться что-то действительно необычное.