Так что теперь мой знакомый разводит свой сад, ухаживает за ним, работает на участках у соседей. Насколько мне известно, друзей у него нет, соседи считают его белой вороной, а мне нравится думать, что мы с ним всё-таки друзья, потому что иногда он оставляет возле моего дома ведро с компостом, в подарок для моих растений. Самое старое дерево у меня – лимон с густо переплетенными ветвями. Недавно ночной садовник спросил, знаю ли я, как умирают цитрусовые. Когда дерево старится, если ему удалось пережить засухи, болезни и бесчисленные атаки грибов и паразитов, оно начинает обильно плодоносить. В конце жизненного цикла дерево дарит последний богатый урожай лимонов. Наступает последняя весна, и цветы распускаются огромными гроздьями, наполняя воздух такой дурманящей сладостью, что в горле першит и зудит в носу за два квартала до дерева. Плоды созревают одновременно, и ветки ломаются под их тяжестью, а через пару недель земля под деревом покрывается гнилыми лимонами. Странно, сказал он, видеть такое изобилие перед самой смертью. То же происходит и в мире животных: лосось спаривается, пока не умрет; тысячи миллионов сельдей окрашивают воды Тихого океана в белый – этот след из икры растягивается на сотни километров. Однако деревья – не животные, а буйство плодовитости – свойство не растений, а скорее излишества нашего вида, который бесконтрольно растет во все стороны. Я спросил, сколько проживет мое лимонное дерево. Кто его знает, ответил он. Можно, конечно, срубить его и посчитать кольца, но кто же до такого додумается?

Хочу поблагодарить Констансу Мартинес за неоценимый вклад в создание этой книги и за то, что боролась со мной за каждую мелочь. Перед вами художественное произведение, основанное на реальных событиях. Объем художественного вымысла растет по ходу повествования. В главе «Прусская синь» я выдумал всего один абзац, в последующих главах позволял себе больше свободы, стараясь придерживаться научных гипотез, о которых говорится в книге. Большинство исторических и биографических данных, использованных здесь, можно найти в книгах и статьях следующих авторов, которым я очень признателен (хотя полный список тех, кому я обязан, получился бы слишком длинным): Джереми Бернштейн («Упрямый отец черных дыр»), Вернер Гейзенберг («Физика и философия: революция современной науки»), Джон Гриббон («Эрвин Шрёдингер и квантовая революция»), Александр Гротендик («Урожаи и посевы»), Иоганн Конрад Диппель, он же Христианус Демокритус («Болезни и исцеления жизни плоти»), В. Г. Зебальд («Кольца Сатурна. Английское паломничество»), Ян Кершоу («Гитлер»), Манжит Кумар («Квантум: Эйнштейн, Бор и великий спор о природе реальности»), Дэвид Линдли («Неопределенность: Эйнштейн, Гейзенберг, Бор и борьба за душу науки»), Артур И. Миллер («Эротика, эстетика и волновая функция Шрёдингера»), Уолтер Мур («Шрёдингер: жизнь и идеи»), Винфрид Шарлау («Кто такой Александр Гротендик? Анархия, математика, духовность, одиночество», перевод Мелиссы Шнепс), Карл Шварцшильд (все сочинения), Эрвин Шрёдингер («Мой взгляд на мир»).