Он заполнял ее, воспламенял, и она нетерпеливо подстраивалась под его ритм.

Выгибаясь и цепляясь за него, она чувствовала, что сейчас взлетит на вершину блаженства.

Комната, залитая лунным светом, закружилась перед ее глазами от сладкой муки.

Толчки Клифтона становились все яростнее, и Люси радостно встречала их, поднимаясь на неведомые высоты. В какой-то миг она взлетела на вершину блаженства и рухнула вниз.

— Да! Да! — выкрикивала Люси, принимая его в себя.

Он застонал, его тело затрепетало, и он следом за Люси взлетел на вершину блаженства.

Клифтон приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, но это было выше его сил.

Однако Люси точно знала, что он хотел сказать.

«Моя. Никогда не забывай этого. Ты моя». И она знала теперь, что всегда будет принадлежать ему.

Спустя какое-то время Люси пробудилась от короткой дремоты. Рядом спал Клифтон.

После варева Ноттона и нескольких часов, проведенных в бурных любовных ласках, он погрузился в сон.

Глядя в окно, она видела едва заметные блики света на небе, луна недавно отправилась на отдых.

Почти рассвело, и у Люси было немного времени, чтобы добраться домой, пока ее не хватились.

Она выскользнула из кровати, собрала одежду и начала быстро одеваться, с улыбкой поглядывая на спящего мужчину.

Она любит его. В этом Люси уверена.

И он любит ее. Он сделал ей предложение. Обещал, что вернется к ней.

«Этого не может быть, Гусси, — вспомнила она слова отца. — Он из другого мира».

— Кто сказал, что мы не можем найти себе в этом мире место? — прошептала Люси. Скользнув к двери, она заметила цветок, который Клифтон сорвал для нее накануне. Символ этой великолепной ночи.

Взяв поникший бутон, Люси вышла и стала спускаться по черной лестнице. В дверь гостиницы громко и настойчиво стучали, миссис Тернпенни будила служанок, и Люси поспешила ретироваться.

Всю дорогу она держалась в стороне от любопытных глаз и, весьма довольная собой, осторожно открыла дверь в кухню, готовая завершить свой замысел и метнуться по черной лестнице наверх в свою комнату.

Пока не увидела сидевшего за столом отца с чашкой чая в руке. Вид у него был такой, что целый отряд бросился бы наутек.

— Люси Луиза, что ты наделала, черт возьми?

— Я… я… я… — Она запнулась, когда отец поднял руку, останавливая ее.

— Не отвечай. Я прекрасно знаю, куда ты ушла и что делала.

— Он любит меня, папа, — стояла на своем Люси. — Он хочет жениться на мне. Сам увидишь, когда он придет утром. Он будет просить твоего согласия, и я прошу тебя дать его.

— Он не придет, — объявил отец.

— Конечно, придет.

Ее руки покрылись гусиной кожей.

Что-то в сдвинутых бровях отца, в решительной линии подбородка говорило, что он знает об этом деле больше, чем она.

— Придет, — настаивала Люси, хотя уже не чувствовала такой уверенности, как несколько мгновений назад.

Отец поднял сверток, запакованный в синюю бумагу и перевязанный золотой лентой.

Воздух, казалось, ушел из ее легких, из комнаты. Люси не нужно было видеть печать, чтобы понять, что держит в руках отец.

Приказы.

— Нет, — прошептала она, тряхнув головой. — Слишком скоро. Он не готов.

— Он готов. Ты позаботилась об этом. И если все идет согласно плану, граф и мистер Грей сейчас в пути.

Тут Люси вспомнила стук в дверь гостиницы, скрипучие крики миссис Тернпенни, спрашивающей, кто это так рано.

Это за Клифтоном. Когда она вприпрыжку возвращалась домой, его разбудили и вручили приказ.

Люси повернулась к двери, руки так тряслись, что она едва могла ухватиться за задвижку. Она должна перехватить его, последовать за ним.

Но отец пересек комнату и закрыл дверь прежде, чем Люси успела выскочить.

— Слишком поздно, Гусси. Он ушел. Сейчас он в карете едет к побережью. Ты не сможешь его догнать. Согласно приказу, они должны без промедления направиться в Дувр, чтобы успеть к вечернему приливу.

Качая головой, Люси опустилась на стул у двери.

— Нет, этого не может быть. Что ты сделал?

— То, что лучше для тебя, Гусси.

— А если он не вернется? Ты подумал об этом?

Брови отца сдвинулись сильнее.

— Именно поэтому он уезжает. Не хочу, чтобы ты осталась вдовой. Что тогда с тобой будет? Какая судьба тебя ждет?

Но судьба непостоянна и коварна — именно в таком положении Люси Эллисон Стерлинг и оказалась годы спустя.

Потерянная и одинокая в мире, к которому не принадлежала.

Лондон

Семь лет спустя

Люси Эллисон Стерлинг, маркиза Стэндон, отмахнувшись от воспоминаний, дернула шнурок дверного звонка. По какому делу ни пригласила бы ее герцогиня Холлиндрейк, Люси надеялась, что это встревожит ее меньше, чем неожиданная встреча с графом Клифтоном.

«Он изменился, Марианна» — сказала бы она сестре.

Но Марианна умерла, как и отец. Лихорадка пронеслась по их тихой местности и забрала многих.

Забрала все, что Люси знала и любила. Перевернула всю ее жизнь.

Так же, как Клифтон. Он не вернулся к ней. Не написал. Даже когда убили Малкома.

Люси сжала губы, едва сдерживая слезы.

«Ох, Марианна, как он смотрел на меня! Словно мы просто старые знакомые, как будто он никогда меня не любил. Как будто он меньше всего на свете хотел меня видеть».

Что он сказал? Он приехал в Хэмпстед поблагодарить ее отца за все, что тот сделал.

И ни единого слова о том, что сделала она, чтобы гарантировать его возвращение.

Высокомерный, неблагодарный негодяй.

Едва сдерживая желание послать свою карету за графом и переехать его средь бела дня, Люси потянулась к шнурку и снова энергично дернула бы его, если бы мистер Маджетт, бывший денщик герцога, в этот момент не открыл дверь.

— А вот и вы, миледи, — знакомым ворчливым голосом произнес он. Потом глянул ей через плечо и свел густые брови. — Привезли с собой ребенка?

Люси вздрогнула. Как ни дорог ей Микки, нельзя сказать, что Стерлинги его обожали.

Давая согласие на брак с Арчи Стерлингом, она добилась от него обещания, что ей не придется расставаться с Микки, что его никогда у нее не заберут. Так что мальчик остался с ней, как ни прискорбно это для Стерлингов, считавших ситуацию скандальной.