Спать на Ютланде неудобно и в то же время дивно сладостно, она проснулась с ощущением чистейшего и безоблачного счастья. Все неприятное теперь за спиной, впереди прекрасный мир, все будет хорошо и радостно.

Ютланд проснулся чуть раньше, но не открывал глаз, наслаждаясь редким ощущением покоя и странного безмятежного состояния, и лишь потом, когда она тихохонько задвигалась и начала сползать с него, стараясь не разбудить, он выждал чуть и, нарочито всхрапнув, сделал вид, что вздрогнул и проснулся.

Алац и хорт поднялись первыми, хорт вообще сидит над тушкой молодого оленя, на Ютланда поглядывает в нетерпеливом ожидании.

– Нам ехать надо, – сказал Ютланд с укором. – Что вы все такие… Ладно-ладно, понял. Раз с нами как бы женщина, то расширим свой завтрак… Конечно-конечно, твой в первую очередь.

Мелизенда широко и сладко зевнула, обдав Ютланда нежным теплом от запрятанного там глубже горячего сердечка.

– Ой, уже утро…

– Как спалось? – спросил Ютланд.

– Спасибо, – ответила она искренне, – никогда так хорошо не было!.. И уютно, и здорово, и вообще… Это собачка мне ноги грела, да?

– Собачка, – согласился он, хотя собачка вообще-то все ночь шныряла по лесу, кого-то душила, он слышал предсмертные хрипы то вдали, то совсем рядом. – Она такая у нас собачка… теплая.

– Я отлучусь, – сообщила она, – потом приду помогать.

На ходу продирая сонные глазки, она потащилась к воде, там хлюпалась и плескалась, а он за это время выпотрошил и разделал оленя. Когда Мелизенда вернулась, чистенькая и умытенькая, сияя мордочкой и улыбчивыми глазками, мясо уже подрумянивалось на вертеле, а от углей валил плотный сухой жар, что моментально согрел ее всю, озябшую от холодной воды.

Ютланд указал хорту взглядом на Мелизенду, тот фыркнул, но подумал и, подойдя к ней, лег пузом на ее озябшие ступни, и она сразу ощутила себя счастливой, страшный зверь наконец-то принял ее в их страшноватую семью.

Мясо поджаривалось, пока они заканчивали с остатками сыра, Мелизенда к тому времени разохотилась, и как только Ютланд снял с прутьев мясо, с великим аппетитом и жадностью вонзила зубки в пахнущую нежную плоть, истекающую горячим лакомым соком.

– Так что, – проговорила она с набитым ртом, – насчет Вантита? Какие-то видения были? Твой дядя Рокош явился во сне и что-то сказал как всегда мудрое?

– Нет, – ответил Ютланд простодушно, – не явился. А это значит, доверяет мне решить все самому. Наверное, все просто, потому доверяет.

– Ну-ну, и что решишь?

– Уже решил, – сообщил он с гордостью. – Ты права. Конечно, не потому что ты, но так решили ваши вантийские мудрые старцы, а ты просто пропищала за ними, но они в самом деле… В общем, сейчас я должен заехать к Чакке, он поблизости. Обещал ему. У него что-то стряслось. А потом можно и в Вантит.

Он швырнул обглоданную кость через плечо, хорт моментально прыгнул прямо с ног Мелизенды и, ухватив на лету, коротко прохрустел, словно медведь наступил на рассохшийся череп, и снова лег на ее ноги.

Она перевела дух, спросила с неудовольствием, стараясь не показывать, что ей все еще страшно:

– Кто такой Чакка?

– Мы с ним были в опасном рейде, – сообщил Ютланд. – В рейде, полном опасностей, как они говорят. Не раз прикрывали друг другу спины.

– Ну да, – согласилась она, – всегда спины, никогда бока.

– Я был с дубиной, – напомнил Ютланд, – а как теперь не похвастаться, что уже пользуюсь полным правом носить боевой топор за спиной и кинжал на поясе?

– Да, – согласилась она с сарказмом, – как мужчине таким не похвастаться? Просто невозможно. Это же не серьгами или ожерельем!

– Вот-вот, – сказал он, не замечая насмешки, – узнаю, что там у Чакки, а потом подумаем над твоим странным и довольно непристойным предложением.

Она догрызла мясо на кости, но бросать через плечо не стала, кто знает, как этот хорт прыгнет, наверняка опрокинет, сунула ему прямо под нос.

Он обнюхал, нехотя взял острыми зубами, кость захрустела в его челюстях, но все равно посматривал на нее с немым укором. Дескать, это же просто еда, а вот если бы бросила, то еще и удовольствие…

Она умело подавила досаду, улыбнулась и сказала сладеньким голоском:

– А ты умный, Ютланд!..

Ютланд спросил с подозрением:

– Что-что?

– Умный ты, говорю, – сказала она громче. – Хоть и сильный. Ты прав, сперва покончим с этим твоим Чаккой, только потом в Вантит. Нехорошо бросать незаконченные дела. Ты должен вести себя как мужчина и заканчивать то, что уже начал.

Он открыл и закрыл рот, эта зверюшка умело опередила и сказала то, что он сам собирался высказать, только насчет Вантита вплела очень умело, он что-то не горит желанием возвращаться в те края, что поразили красотой и роскошью еще в тот первый раз, а тцарский дворец так и вовсе ошеломил как размерами, как и величавой пышностью.

– Хорошо, – пробормотал он. – Как скажешь. Буду заканчивать то, что начал.

Она взглянула с подозрением, будто он сказал, что начал жить без нее и не собирается возвращаться к тем волнующим моментам, когда вдвоем мчались на его заморенном жеребенке, а тот прямо во время скачки превращался в могучего жеребца с глазами цвета расплавленного золота, а сам Ютланд держал ее крепко-крепко…

– У тебя это не займет много времени, – заверила она.

Он хмыкнул.

– А ты знаешь, что нужно закончить?

– Нет, – ответила она честно, – но в тебя верю! Думаю, ты хороший не только начинатель, но и заканчиватель!

– Спасибо, – буркнул он. – Хотя вообще-то еще и не начинальничал.

– Тогда…

– Но уже пообещал, – уточнил он.

Она захлопнула рот, подумала с заверила с твердостью:

– Мы справимся! Вдвоем быстрее, если ты еще не знал.

Он посмотрел на нее с подозрением.

– Ты даже не знаешь, что пообещано!

– Тебе все по плечу, – заверила она таким голоском, что Ютланд ощутил, как плечи у него тут же раздвинулись, а грудь потяжелела под добавочным пластом мускулов. – Я помогу, ты же мой мужчина! А я твоя верная женщина.

Он возразил несколько нервно:

– Я пока что ничей.

– Ничьим быть плохо, – сказала она. – Это значит никому не нужный. А ты очень нужен мне! Мне без тебя холодно и страшно.

Он окинул ее придирчивым взглядом, стараясь смотреть так, как должен настоящий мужчина, для которого жизнь в борениях и свершениях, а женщины где-то на последнем месте в коротких перерывах между великими подвигами.

– Не надо было покидать защищенный дворец, – обронил он. – Здесь ты в опасности.