Моргана гордилась такой обстановкой. Она взяла за правило пускать народ только по документам, но не возражала, если по выходным в ресторане распространялось некоторое количество «пыльцы» — просто для поднятия настроения. Она даже вызывалась дежурить по субботам после закрытия, когда начиналось нечто вроде диванной вечеринки.[32]Кафе прекращало работу в одиннадцать, но в субботнюю полночь «Кракатау» всегда был забит до отказа, кто-нибудь брал на себя роль диджея, а Моргана одним глазом следила за входом, а другим — за баром. О них даже написали в «Вайс»[33]как о «самом лучшем месте, где можно закинуться». И хотя на Западном побережье «пыльца» распространялась уже несколько лет, на восток она только начинала пробираться.

Ночь, когда Тим Бликер заявился сюда в поисках сведений о «Кольце огня», не отличалась от других. Моргана заметила его, когда он осторожно проник через главный вход. Покрутил туда-сюда головой, оглядывая зал, и лишь затем приблизился к барной стойке, где Моргана подменяла Малыша Пола, который отлучился на очередной перекур. Этой паузы, как всегда, хватало, чтобы ему отсосали (в «Краке» вечно было хоть отбавляй симпатичных посудомойщиц) или чтобы отсосать самому.

Завидев ее, Блик расплылся в улыбке. Они уже встречались, и она помнила парня с вечеринки, которую он однажды устраивал в Юджине. Моргане тогда было пятнадцать, и она в первый раз нажралась. Она даже попробовала «пыльцу», отчего ей стало плохо, и поклялась никогда впредь этого не делать. Блик… Вечеринка… От этих воспоминаний ее передернуло.

Однако она не подала и вида и невозмутимо продолжила протирать бокал для воды, приветствовав посетителя лишь легким кивком.

— Моргана д'Амичи — хороша, как всегда!

Моргана ничего не ответила, и Тим Бликер присел возле барной стойки.

— Чем могу помочь? — Она вытерла стойку, на которую Бликер положил свои покрытые густыми рыжеватыми волосами руки.

У него было очень много волос — но только не на голове. Повышенная волосатость, мешки под глазами и изможденное лицо придавали ему протухший, стариковский вид. Да еще и с зубами у него было что-то не то.

— Доппио-маккиато, детка. Я знаю, уже поздно, но мне еще несколько вечеринок оживлять.

Она никак не отреагировала, но внутренне содрогнулась.

— Сними пенку. — Он улыбнулся масляной улыбкой и похлопал себя по несуществующему животу. — Контролирую индекс массы тела. А от диеты Аткинса изо рта воняет.

— Да ну, — ответила она, отметив про себя, что Блик и так не розами благоухает.

Она повернулась к кофемашине позади себя, притопывая в такт доносившейся из соседнего зала музыке.

— Ну что, Моргана, — спросил он фальшиво-дружелюбным тоном, — где ты пряталась? Я привык все время тебя где-нибудь встречать.

Девушка пожала плечами, отработанными движениями делая новую чашку эспрессо. Вытряхнуть старую гущу, насыпать свежего кофе, уплотнить, вставить в аппарат, включить, нажав на кнопку. Взять маленький кувшин, достать молоко из холодильника…

— Работы много.

Блик нахмурился.

— «Мешай дело с бездельем…»

— А мне и так веселья хватает. — Она повернулась. — Слышь, Блик, чего тебе нужно? Когда мы беседовали в последний раз, ты завалился сюда со сногсшибательной Эвелин Шмидт, которая висела у тебя на плече.

Она водила туркой вверх-вниз, взбивая пену. Одним ловким движением зачерпнула немного пены сверху и добавила в уже готовую чашку эспрессо, потом толкнула чашку к посетителю и уверенно улыбнулась. В конце концов, она была профессионалом.

— Три бакса.

Блик отодвинул чашку обратно.

— И капельку шоколада сюда, дорогуша. Просто пылинку, — сказал он, взяв крошечную кофейную ложечку и раскачивая ее между большим и указательным пальцами.

Она внимательно посмотрела на него — намек был понятен. На той вечеринке в Юджине она купила у него дурь, а Блик, несомненно, воспользуется любой возможностью слить информацию крайне консервативному председателю ее школьного совета, который всегда околачивался возле «Крака», высматривая учеников из Мак-Кинли. В год перед выпуском Моргана собиралась стать президентом класса и не желала, чтобы ее планы расстроились.

— Мне нужна кое-какая информация… любовь моя. Адрес. Интересно, слышала ли ты что-нибудь о кое-каком… собрании.

Собрание, надо же! Что за дурацкие шифровки? И все же при упоминании о «Кольце огня» что-то сжалось у нее внутри.

Наутро после вечеринки она наводила справки о Мотыльке по всему «Краку», даже собиралась спросить о нем Ундину или Нив, но потом передумала. С Нив ей не сильно хотелось разговаривать, а что до Ундины, то Моргана не желала, чтобы та была в курсе ее дел. Она слышала, что Мотылек вернулся в Юджин, откуда был родом, и решила подождать. Рано или поздно он объявится. Каждый день она пыталась вспомнить, что он тогда говорил ей, но удалось восстановить лишь несколько деталей: беспорядочное топтание в темноте, вспышки синих огней… И все. Она перестала думать об этом, погрузилась в работу в «Краке» и убивала время в мечтах о красавце Рафаэле Инмане. Вечеринка стала древней историей, сказала она себе… Вечеринка? Какая вечеринка?

Тем более странно было то, как она ответила на вопрос Блика. Даже когда слова полились из ее уст, Моргана сомневалась в том, принадлежат ли они ей.

— Девяносто седьмое шоссе… отметка двадцать миль… «Малый кратер». Паркуйся там.

— Я знал, что ты именно та, у кого стоило спросить, — восхитился Блик.

— Иногда не стоит быть слишком чистеньким, — ответила она, понижая голос и не отрывая взгляда от собственной руки, кругами протиравшей барную стойку, — взглянуть ему в глаза у нее не было сил.

Она оставалась в полном сознании, но вокруг чувствовалось что-то необычное. Ни одна живая душа не знала о том, что сказал ей Мотылек про «Кольцо огня», она едва помнила это и на самом деле даже не планировала ехать туда. «Флейм»?

Правильно.

Любимой местной группой Морганы была «Бермз» — провинциальная группа разгильдяев экспериментаторов из Бивертона. Рафаэль Инман говорил, что даже играл с ними несколько раз на электроскрипке.