– Что, если это ее настоящие родственники? – не удержалась я. – Она считала, что ей не доведется больше побывать на их могиле.

– Сбежала из Питера? – задумчиво произнес Демид. – Кто его знает, гадать можно долго. Надеюсь, нам удастся вытянуть эту ниточку и размотать клубок.

Я немного помолчала, потом все же спросила:

– Ты думаешь, Алина что-то знала об этом всем? Зачем ей была нужна моя родословная? Чего она хотела добиться?

Демид протяжно выдохнул, глядя на дорогу.

– Я не знаю, Май. К Алине пока слишком много вопросов, но как я уже сказал, самое очевидное: она действовала с чьей-то подачи.

– Зачем? Чего хотела добиться?

– Вот отыщем ее и спросим.

Да, идея, конечно, хорошая.

– Пока не удалось напасть на ее след?

– Пока нет.

Дома я первым делом полезла в шкаф, где лежала коробка с моими памятными вещами, собранными с детства. Руки немного подрагивали, во рту пересохло, ну правда, если блокнот здесь, то это большая удача. Случайность судьбы в прошлом, которая, выходит, сыграет важную роль в будущем. Поневоле начнешь верить, что все, каждая мелочь, с нами происходящая, неспроста, и является звеном длинной цепочки событий.

– Вот он, – я вытащила небольшой блокнот в картонной обложке с изображением Исаакиевского собора и стала листать с первой страницы, а потом замерла, ткнув пальцем в нужное и подняла на Демида глаза. Он стоял рядом со мной, глядя на написанное.

– Суходольские, – проговорил задумчиво и отвел глаза к потолку, размышляя.

– Знакомая фамилия? – насторожилась я.

– Нет, – качнул он головой. – Просто любопытная. Поедим?

– Да, давай.

Я прихватила с собой блокнот, и мы прошли на кухню. Демид уселся на табуретку, которую по ходу считал уже своей, и начал звонить.

– Еще информация нужна, – сказал собеседнику. – Фамилия Суходольские, три женщины и мужчина, похоронены в Питере, кладбище не подскажу. Нужна любая информация о них, их потомках, предках. Все, что можно достать… Спасибо, давай.

– Думаешь, выгорит? – спросила я, ставя тарелку в микроволновку.

– Посмотрим. Должно, если твоя бабка не соврала, и эти люди действительно как-то связаны с ней.

Тут раздался звонок в дверь, мы с Демидом переглянулись, оба озадаченно.

– Петька? – предположил Мазуров.

– Не должен, я ему сказала, что завтра зайду.

Мы прошли к двери, честно сказать, я напряглась знатно, но когда заглянула в глазок, облегченно выдохнула.

– Тетя Ира, – шепнула Демиду и уже хотела открыть дверь, но он меня остановил.

– А как ты меня представишь? – спросил тоже шепотом.

– А чего тебя представлять? Петька наверняка уже все рассказал, даже если нет, это вопрос времени. Ты же его знаешь.

Мазуров кивнул и сказал:

– Я пойду душ приму, ладно?

Я только пожала плечами, но дождалась, пока Демид скроется в ванной. Звонок зазвенел еще раз, я поспешно открыла дверь.

– Здрасьте, теть Ир, – улыбнулась, пропуская женщину в квартиру. – Как отдохнули?

– Хорошо, – она закрыла дверь и бросила взгляды по сторонам. – Ты-то как? Петька рассказал, Алинка эта непутевая вернулась и, конечно, от нее одни неприятности.

– Да она не то что вернулась. Скорее, проездом. Так что все вроде нормально.

– Нормально? Петька сказал, за ней приехал ее… хахаль, короче, – она понизила голос. – И ты его у себя поселила. Он тут?

– Моется.

Тетя Ира выдохнула и заговорила увереннее:

– Маюш, ты же сознательная девочка, как можно было пустить в дом не пойми кого?

– Так я ему зачем? Он Алинку ищет.

– И что? Он, в конце концов, мужчина… И ты его совсем не знаешь. К тому же сама сказала, Алинки тут нет. А он чего высиживает?

Я вздохнула.

– Найти не может. Надеется понять, что она тут делала, чтобы предположить, куда подалась.

– Пусть надеется. Не обязательно этим заниматься в квартире юной и неискушенной девушки.

У меня вот разом зубы заныли. Мало мне от Петьки занудства, теперь еще тетя Ира воспитывать будет. Нет, я не против того, что она заботится и волнуется, но у меня мысли сейчас вообще не о том вот.

Мы с Мазуровым, возможно, стоим на пороге великого открытия, и плотские мысли – это последнее, что меня посещает. А Мазурова и подавно, по ходу, потому что если я еще отключаюсь периодически, залипая на его тело, то от него вообще ничего подобного не исходит.

Нет, ну правда… Неужели не врал, когда говорил, что я не в его вкусе? Я, конечно, не топ-модель и не роковая красотка, но все-таки симпатичная, и не дура, есть, о чем поговорить. Ну да, ну да, вот он и говорит со мной.

А было бы влечение, смотрел только страстным взглядом исподлобья, а потом закинул на плечо, не выдержав и, рыкнув, унес бы в пещеру. То есть на диван. Ой, нет, диван бы такого не выдержал. Вряд ли он вообще такое видел когда-нибудь…

И тут на старости лет, когда уже начал подготовку к тому, чтобы торжественно перейти в статус почетного антиквариата, оказался бы ложем порока. Точно ножки надломятся от такого.

– Ты о чем задумалась, Май? – вернула меня в реальность тетя Ира, я покраснела и, сказав:

– Идемте чай пить, – засеменила на кухню. Надеюсь, Мазурову хватит ума не выйти в одном полотенце? А то тетя Ира точно в обморок упадет от эстетического блаженства. Да и мне нервы беречь надо.

Я водрузила чайник на плиту, представляя, как мы откачиваем тетю Иру. Мазуров делает ей искусственное дыхание, например, и она уже от этого снова теряет сознание. Может, и мне в обморок грохнуться? Ой, все, Пчелка, вот сказано было: не начинай лучше думать об этом всем, а то додумалась уже вон.

Я повернулась к тете Ире, чтобы спросить, какой она будет чай, но замерла. Она стояла у стола и смотрела в блокнот, и на лице у нее было крайне растерянное выражение.

Она подняла на меня глаза, и на мгновенье почудилось: там не просто растерянность, там страх. Но тут же тетя Ира выдавила улыбку и взглядом указала на блокнот:

– Это что ещё за страсти-мордасти? Кладбище какое-то, почерк детский…

– Нашла случайно блокнот, помните, мы в Питер ездили, я тогда вела путевые заметки.

Тетя Ира немного нервно усмехнулась.

– Понятно, а я уж думаю, чем ты тут занимаешься… Вы ходили на кладбище с бабушкой?

– Да. Она сказала, там похоронены дорогие ей люди.

Я смотрела на реакции тети Иры и не могла решить, как относиться к ним. С одной стороны, она явно растерялась, с другой… Ей-то откуда знать про этих Суходольских и все тайны, вокруг творящиеся?