– Понятно, – я старалась сделать вид, что мне совсем неинтересно.

– Как-то раз у нас в печать прошло нечто ужасное, – вспоминала Кэт, – на месте рекламного блока «Вим» ничего не было – просто пустое место! Я тогда думала, что мне конец.

Она помрачнела – воспоминание было не из приятных.

– Да уж, страшно представить, – посочувствовала я.

Кэт пришла в себя, и героически продолжала:

– Тогда я показала выпуск мистеру Брэнду – больше в редакции никого не было, и он ответил мне, что если никому больше об этом не говорить, то никто и не заметит.

– И?

– Так все и вышло. Но я жутко боялась, что миссис Бёрд узнает и уволит меня. Сама знаешь, какая она, и я все время думала, что…

Кэт, кажется, была близка к истерике из-за того, чего не случилось и уже не имело никакого значения, и я поспешила ее подбодрить.

– Все хорошо, что хорошо кончается. Если и произойдет что-то подобное, то миссис Бёрд даже не обратит на это внимания. Как с той рекламой «Одоро-Но».

Кэт перестала себя казнить и уставилась в стену, о чем-то задумавшись.

– Вообще-то ты права. – Она улыбнулась мне. – Но это же так здорово, правда? Просто замечательно.

– Вот именно! – улыбнулась я в ответ.

Я же собиралась сделать что-то, о чем она и подумать не смела.

Другие Девушки уступили место другому письму. Пока Кэтлин печатала про Прелестную Салфетку для Подноса, я достала из ящика письмо Отчаявшейся. Вспоминая наш ночной разговор с Тельмой, я принялась за дело.

Протиснуть в номер письмо и совет от Тельмы в папку, предназначавшуюся миссис Махоуни, оказалось проще простого. Впрочем, совесть все же мучила меня – я нарушила слово, данное Банти.

Что хуже – лгать своей лучшей подруге или игнорировать тех, кто в беде? Ни то, ни другое. Да кто я вообще такая, чтобы кому-то что-то советовать?

Сомнения по-прежнему продолжали терзать меня.

В одном я была уверена: Банти просто не понимает, о чем говорит. Если бы только она могла взглянуть на эти письма, то переменила бы свое мнение.

Но это было невозможно, и если я хотела вести колонку за миссис Бёрд, придется вести двойную игру. Было над чем подумать.

Мне нужен был перерыв, и я что-то промямлила насчет уборной, отправившись на лестничную площадку, где могла немного побыть наедине с собой.

Мое одиночество, впрочем, длилось весьма недолго – поглощенная собственными мыслями, наверху я наткнулась прямо на мистера Коллинза.

– Рад, что нашел вас, Эммелин, – сказал он, пока я извинялась. – Эээ… – Он отвел взгляд, взъерошил волосы, отчего они совершенно встопорщились. – Значит, так. Да. Это совершенно непрофессионально прозвучит, и, наверное, чертовски странно, но, знаете ли, как есть, так есть. Чарльз будет вне себя, если узнает. Хммм…

Я с ужасом подумала, что ему попался на глаза новый выпуск, он прочел нашу колонку и сейчас разнесет меня в пух и прах. Но он все так же не знал, с чего начать.

– Эээ… Итак… м-да, – повторил он.

– Что-то случилось, мистер Коллинз? – он выглядел совершенно потерянным. Вдруг меня осенило. – О боже, вы хотите мне что-то рассказать о капитане Мэйхью? – Я тараторила, как пулемет, понимая, что в приличном обществе о таких вещах говорить вообще-то не принято.

– А, – протянул он, – хм, ну, да.

Мы печально смотрели в пол, и я была готова провалиться на этом самом месте. После томительной паузы мистер Коллинз, как истинный джентльмен, взял себя в руки, предварительно оглянувшись, нет ли кого на лестнице у него за спиной. Все было чисто.

– Итак, – слова давались ему непросто. – Не имел возможности сказать вам об этом раньше. Понял, что это необходимо. Просто знаете ли, Эмми, то есть Эммелина, то есть миссис Лейк, мой младший Чарльз прямо-таки воспрял духом после того, как побывал с вами в кино. – Он откашлялся. – И я… таким образом… Я хотел сказать вам, что если вы, по какой-либо причине, думаете, что работать со мной, так сказать, рядом, для вас в некотором роде, эээ…

Он замолчал, поджав губы, и взглянул мне прямо в глаза. Затем тяжко вздохнул и выложил все разом.

– Эмми, Чарльз был весьма взволнован тем, что познакомился с вами. Знаю, что он будет чрезвычайно рад встретиться с вами снова, и я не думаю, что вам стоит отказывать ему лишь потому, что мы с вами работаем в одной редакции. Я желаю, чтобы об этом узнал кто-либо из наших сотрудников, и более не стану упоминать об этом. Так вот, если вы, может быть, хотели… – Он осекся. – Если же нет, то…

Это было невыносимо.

– Я согласна, – пропищала я еле слышно, так тихо, что и летучая мышь с трудом бы меня расслышала. – То есть да, я бы хотела… – сумела выговорить я.

И снова испугалась собственных слов. Сейчас я чувствовала себя гораздо хуже, чем когда отец застукал нас с Банти, двенадцатилетних, хихикающими над картинками в одном из его медицинских атласов.

– Эээ, хорошо. Да, хорошо. – У мистер Коллинза словно гора свалилась с плеч. – Значит, решено. Я приношу вам свои извинения за то, что заставил вас все это выслушивать. Какой кошмар! Не представляю, как справляются родители. Я бы точно не смог. Ужасно, ужасно.

Он улыбался мне и выглядел весьма довольным собой.

– Чарльз приличный молодой человек, – добавил он. – Парень, что надо, это точно.

Уши его побагровели, и он спешно зашагал вниз по лестнице в том же направлении, откуда пришел.

Я с облегчением вернулась в наш кабинет, уселась за стол и принялась набирать новый роман, отвлекший меня от мыслей о новом номере и разговоре с мистером Коллинзом. Я как раз добралась до эпизода, в котором девушка из вспомогательной службы ВМС по распределению попадает на базу, где немедленно влюбляется в двух офицеров разом, когда прибыл свежепостриженный Кларенс, не пожалевший бриолина, горя надеждой, что Кэтлин оценит его усердие.

– Доброе утро, леди, – приветствовал он нас, начав басовито, закончив же предательским писклявым дискантом.

– Прямиком из типографии, – мрачно произнес он, делая вид, что ничего не случилось. – И еще почта пришла.

Я вскочила так резко, что ножки стула оцарапали пол.

– Свежий номер! – крикнула я Кэтлин. – Спасибо, Кларенс, – я выхватила у него журнал. – И письма! Потрясающе.

В этом выпуске было письмо Запутавшейся. Наивная, я думала, что все будет так просто – взять и напечатать ответ. Теперь в руках у меня было письменное доказательство моей вины, и я не находила себе места.

– Эмми, да не волнуйся ты так, – сказала Кэтлин. – Привет, Кларенс, хорошо выглядишь.

– Арррггх, – вырвалось у Кларенса, пораженного в самое сердце.

– А ну-ка, кыш! – цыкнула я.