– А то я не вижу, – хитро подмигнула Любовь Павловна. Ее, прошедшую почти всю Отечественную войну в качестве операционной медсестры медсанбата и повидавшей многих людей на своем пути, трудно провести.

Когда Багров пришел на отделение, Елагина еще оставалась операционной медсестрой. Она прекрасно знала, какой он хирург, чего стоил. Ведь старшей сестрой она стала лет пять назад, когда ушла на пенсию Инна Карповна Доронина, отработавшая в отделении почти полвека. Та начинала трудиться еще до войны, когда только организовали ЦРБ. Стояла у самых ее истоков.

– Ничего от вас не утаишь, – кивнул новый заведующий хирургическим отделением.

– Игнат Ильич, не нужно так напрягаться. Вы весь какой-то зажатый. Оставайтесь самим собой и всего делов. Мы же вас прекрасно знаем: вы отличный хирург и хороший человек. К чему эта напускная строгость. Тем более Майя, что хихикнула на конференции, еще молодая и глупая. И кстати, не над вами хихикала. Вам не идет быть грозным.

– Да, но мне показалось, – замялся Ильич, – что заведующий должен быть строгим.

– Да, распускать народ не стоит. Им только дай послабление, они тебе тут же мигом на шею сядут.

– Но вы слышали, чтоб Любомиров, царствие ему небесное, хоть раз на кого-то голос повысил. Хоть раз наорал на кого?

– Нет, не слыхал. Он, если чего набедокуришь, позовет к себе в кабинет и там выскажет все, что о тебе думает.

– Вот, – многозначительно подняла вверх указательный палец старшая сестра, – поговорит. Причем поговорит так, что иногда кажется – лучше бы наорал. Вот такой он был человек – строгий, но справедливый. И все его уважали. Чего я вам рассказываю, вы и без меня отлично все знаете.

– Знать-то, знаю, но ведь первый раз в новом качестве выступаю.

– Не нужно переживать, Игнат Ильич, народ вас ценит, а главное, любит. Поэтому ненужно из себя изображать свирепого монстра. Будьте самим собой, а я и остальные девочки вам помогут.

– Да, девочкам почти всем за пятьдесят, – хмыкнул Багров, понимая, что снова начал краснеть.

– Ну, кто скажет, что они мальчики? – улыбнулась Любовь Павловна. – Конечно, для вас уже тетеньки, но таких медсестер больше нигде не найдете. Все за вас горой стоят.

– Спасибо, Любовь Павловна, – едва выдавил из себя вконец смутившийся Багров.

– Ничего, Ильич, прорвемся!

После разговора со старшей медсестрой Игнат Ильич посидел, подумал, а затем махнул рукой и отправился на обход. Там его уже заждались.

– Что, Ильич, рванули? – совершенно серьезно спросил Геннадий Антонович Онищук, хирург отделения лет на пять старше Багрова, только недавно переехавший к ним из Украины.

– Рванули, – поправил на голове накрахмаленную белую шапочку новоявленный заведующий. Так он для всех и стал Ильичем…

Не сказать, что дела сразу же пошли в гору. Поначалу трудности часто встречались. Еще Любомиров в свое время говорил, что работу вначале нужно организовать, а дальше пойдет все как по маслу. Сказать легко, да трудно сделать. Все, что бы он ни говорил, какие распоряжения ни отдавал, его действия поначалу сравнивали с предыдущим заведующим.

– А Иван Мефодьевич так бы не поступил! Вот Любомиров бы сделал по-другому, – неслось зачастую из уст сотрудников, волей или неволей вспоминавших предыдущего заведующего хирургией.

– Знаете, а Иван Мефодьевич всегда из дома ненужные старые тряпки приносил на работу, – кривится сестра-хозяйка, когда доложила, что на отделении заканчивается ветошь, а услышала в ответ, мол, сами организуйте запас. – Вы же заведующий! Вы и решайте!

– Решу, – кивнул Ильич.

– В этом вопросе Иван Мефодьевич палку перегибал, – хмурится старшая сестра, – все из дома на работу тащил. Другие наоборот, а он из другого теста человек сделанный.

– Так, а что в этом плохого? – недоумевает Ильич. – Дома всегда скапливается ненужное тряпье. Не выбрасывать же его?

– Так-то оно так, только в больнице есть такая статья расходов. Любомиров ни разу к Пал Палычу с этим вопросом не подходил. Стеснялся, что ли? Говорил, чего с такой мелочевкой к главному врачу соваться. И нес из дома. А Катька – сестра-хозяйка, хорошая девка, работящая, исполнительная. Поддает, конечно, но тут многие не без греха. И вот Иван Мефодьевич ее приучил, не специально, но так получилось, что если чего не хватает, идти прямо к нему. Не хотел, видишь, других обременять.

– Других – это главного врача?

– Его, а кого еще. Вам нужно сразу ее на место поставить, а то так и будет к вам за каждой тряпкой обращаться.

– Так я тоже считаю, что идти за ветошью к главному врачу не стоит.

– Так существует такая статья больничных расходов.

– Я знаю, что существует. А еще у нас в поселке имеется директор швейной фабрики, где трусы, да майки шьют. Я его весной с того света вытащил, когда он от желудочного кровотечения помирал.

– Помню такого. Но негоже ходить, да своими заслугами козырять, – наморщила недовольно лоб Любовь Павловна. – Тем более у бывших больных клянчить.

– Во-первых, я не клянчу, а предложу помочь нам, нашему отделению. Все равно они обрезки материи и брак выбрасывают, сам видел. А во-вторых, не для себя прошу, а для дела.

К всеобщему удивлению, и к своему собственному, у Ильича открылся талант превосходного организатора. В самое короткое время он обзавелся приличными связями и стал их использовать исключительно в интересах хирургии. Ведь все начальники – обычные люди и имеют свойство болеть, не они сами, так их родные, близкие, друзья, друзья друзей. Злые языки (а как без них?) поговаривали, что новый заведующий хирургией пользуется покровительством сильных мира всего в своих корыстных целях. Однако, негласное наблюдение со стороны вездесущей общественности показало, что Багров для себя ничего не делал.

Для кого угодно выбивал место в детском саду, квартиру, садовый участок, бесплатную путевку в санаторий в Гагры, а для себя даже не удосужился потребовать новую квартиру. Ему полагалась трехкомнатная, а он взял и отдал ее медсестре Любавиной Вале, у той трое детей, больная мама и муж ушел к другой. Супруга Ильича две недели с ним не разговаривала. А он, похоже, и не заметил сего прискорбного факта. Так как почти все свое время проводил на отделении.

Через год хирургию стало не узнать. СМУ – 9 сделало на отделении ремонт (его начальника Ильич удачно избавил от «любимой» паховой грыжи, размером с детскую голову, за которую не брались и в областной больнице). Директор мебельной фабрики в благодарность за лишение полного камней желчного пузыря, оснастил отделение новой мебелью. А директор лесхоза, в чьем ведении был цех по обработке древесины, в память о спасении сына, пострадавшем в ужасном ДТП, изготовил и подарил хирургии эмблему отделения и десятка два транспаранта с членами Политбюро и разного рода патриотичными лозунгами.

В те годы еще оставались незыблемыми советские традиции: коллективные субботники и выходы на демонстрации. Последних в году было три: на Первое и Девятое мая, да Седьмого ноября. С субботниками сложнее. Основной – на день рождения В.И. Ленина, то есть 22 апреля, а остальные по мере необходимости. Если 22 апреля в году выпадало не на субботу, то субботник «подгоняли» под ближайший нужный день недели.